касается влияния окружающей среды, его уже никто не берется оспаривать. Таким образом, каждый индивидуум является одновременно продуктом воздействия генетической наследственности и среды, в которой он растет. Единственное различие для нас, родителей, заключается в том, что в генах мы ничего изменить не можем, а вот влияние окружения — это фактор, который, во всяком случае в первые годы жизни ребенка, практически полностью зависит от нас!
Глава 4. МЕТОД ПОЭТАПНОГО ОБУЧЕНИЯ
Преодолев свои сомнения, я чувствую себя гораздо легче, вновь обретаю интуицию и начинаю (почти не делая этого специально) шаг за шагом использовать методы, сильно отличающиеся от системы BBI, соблюдая, впрочем, тот же психологический подход и веру в неслыханные и совершенно неизученные способности ребенка.
Прежде всего необходимо выявить, какие приемы работают и почему. Особенно это касается чтения. Я не хотела признать себя побежденной. Многие считают (и с полным основанием, как мне кажется), что само умение читать представляет собой краеугольный камень нашей культуры. Я полагаю, что для ребенка нет разницы в том, как постигать язык — словесно или зрительно. Однако основная трудность состоит в том, чтобы создать визуальную среду, сопоставимую со звуковым окружением, в которой растет младенец. Конечно, они не могут быть эквивалентными, тем не менее в мир ребенка нужно обязательно вводить письменную речь.
Поэтому я продолжаю ставить перед Галей карточки, на которых большими красными буквами написаны слова. Но Доман учит делать это быстро и повторять многократно, а я стараюсь показывать их ребенку как бы случайно и облекаю все в занимательную форму. Карточки со словами разбросаны в доме то тут, то там и связаны с теми вещами, которые они обозначают: слово «кресло» оказывается на кресле; слово «шкаф» прикреплено к шкафу; когда Галя пьет, я держу перед ее глазами слово «чашка». Кроме этого, я объединяю слово и действие. Так, показывая дочке слово «насморк», я чихаю, а протягивая ей карточку со словом «падать», я падаю, что вызывает бурный восторг. Таким путем я достигаю того, что девочка с интересом просматривает около ста слов. Затем я перехожу к сочетанию двух слов: «мама пьет», «красный шар» и т. п.
Не выказывая особой радости, дочка смотрит на слова, улыбаясь. Тогда я решаю перейти к следующей стадии: первой книжке, которую делаю сама. Я фотографирую Галю в разные моменты дня. Фотографии я также наклеиваю на карточки размером 25*25 см. Пробиваю в карточках два отверстия и соединяю их кольцами. На оборотной стороне карточек пишу большими черными буквами фразы, например: «Галя стоит в своей кроватке», «Галя будит папу и маму», «Галя сама сосет свою бутылочку». Мне кажется, что для одной страницы первой книжки малыша слов многовато, но это соответствует нормам, рекомендуемым Доманом, который постоянно торопит родителей: «Идите быстро вперед, не задерживайтесь. Если ребенок теряет интерес, значит, вы надоедаете ему тем, что он уже знает». Я показываю Гале каждое слово, написанное черными буквами на отдельных карточках, причем делаю это так, чтобы она чувствовала, как из отдельных слов получается связная фраза. Затем я даю ей карточки с целыми группами слов, составляющими какую-нибудь фразу из книжки. Например: «Галя стоит» и «в своей кроватке». После этого я кладу карточки на пол друг на друга рядом со страничкой книжки, точно воспроизводящей карточку, только в более мелком масштабе. Потом я соединяю страницу текста и страницу с соответствующей фотографией полукруглыми кольцами. И каждый раз добавляю новую страницу. Гале только один год и пять месяцев, она еще не говорит целыми фразами. Поэтому я день за днем читаю ей эту книжку, показывая каждое слово.
Наконец-то! После каждого урока я получаю заслуженный взрыв восторга: «Ичо! Ичо!» Теперь уже она топает ногами от нетерпения, так ей хочется, чтобы «урок» начался скорее. А когда я кладу перед ней две или три карточки и спрашиваю, где именно находится то или иное слово, она показывает его почти всегда правильно. О, вот оно счастье!
Мы переходим ко второй книжке. На этот раз это настоящая история, которую Галя уже пережила сама: праздник Рождества. Я составляю маленький рассказ об этом, делая упор на участии в нем детей и приготовлении к празднику. Получается книжечка, похожая на первую. Но так как в ней рассказывается связная история, в которой Галя участвовала сама, мне кажется, что она рассматривает эту книжку с большим интересом, чем первую. Однако истинную бурю восторга вызвала третья книжка.
На этот раз я сочиняю фантастическую историю, которая происходит с Галей, Селиной (четыре месяца) и их куклами:
Эта последняя фраза и стала заглавием книги. Я рассказала всю историю целиком, чтобы показать, что придумать и разыграть что-то подобное совершенно несложно. Если, лежа на полу, сфотографировать игрушки, стоящие или сидящие лицом друг к другу, то будет казаться, что они разговаривают между собой. Если при этом они будут стоять одна за другой, то создастся впечатление, что игрушки идут. А если руку куклы положить на приоткрытую дверь, то покажется, что кукла открывает дверь. Осторожно прислоните кукол к перилам — и создастся впечатление, что они скользят по ним. Сделать все совсем несложно, но такие штучки будоражат ребенка, и он уже не будет просто равнодушно сидеть на стуле или у вас на руках. Он теперь готов на все, чтобы узнать, что же случится дальше, и увидеть еще раз то, что ему уже знакомо.
Однако, если я упомянула, что в какой-то момент я испытала громадное счастье, почувствовав живую реакцию детей, то сделала это потому, что очень скоро последовал спад интереса. После успеха трех моих самодельных книжечек мне невероятно захотелось сразу же перейти к «настоящей» книге: «Красной Шапочке». У нас была эта сказка в очень хорошем иллюстрированном издании, но текст в ней напечатан слишком маленькими буквами, поэтому я переписала ее на отдельных листах. Я опять использовала тот же прием, что и при работе с предыдущими книжками (отдельные карточки), с одной только разницей: в данном случае я работаю с двумя книжками — одна, настоящая, с иллюстрациями, а вторая — моя, только с текстом. И вот теперь, когда перед Галей лежат две книжки, она совершенно ясно показывает мне, что же ее действительно интересует: она отпихивает книжку с одним текстом, написанную большими буквами, и карточки с отдельными словами, и требует, и притом беспрестанно, книжку с картинками (дело происходило весной 1984 года, когда Галя была в возрасте полутора лет, а Селине едва исполнилось шесть месяцев).
Я так подробно описываю этот этап по двум причинам: во-первых, детский энтузиазм очень обманчив, и взрослые часто принимают желаемое за действительное. Но Доман не определяет критерии, которые позволили бы следить за развитием процесса обучения. Интерес самого ребенка при этом совершенно не учитывается. Активность, энтузиазм младенца свидетельствуют только о том, что ему не приносят вреда. Но ведь очевидно, что если малышу рассказать какую-нибудь историю, сопровождая ее жестами и мимикой, то она его, безусловно, заинтересует, но не потому, что он будет увлечен процессом обучения чтению. К сожалению, Глен Доман не дает никакого объяснения самому процессу открытия, совершаемого ребенком: «Следуйте нашему методу, и ребенок научится читать!». А если малыш все же не проявит интереса к этим занятиям при таком методе, то тем хуже для вас!
И вот мы подошли ко второй причине, заставившей меня так подробно рассказать о первом этапе обучения чтению: она касается элементов, которые дадут мне возможность постичь весь механизм этого
