деньги под проценты» и «получать оракулы». Одним словом, дающий деньги взаймы — благодетель, получающий взаймы — благодетельствуемый. Еще выпуклее и ярче это словоупотребление в позднем греческом языке, во многом сохранившем народное, не литературное словоупотребление древней эпохи[23].
Не иначе было и у древних евреев. Сказать о человеке «он дает взаймы», это то же, что назвать его и независимым, и влиятельным, и счастливым, и праведным, и благочестивым. Это — очень распространенная метафора именно потому, что она очень прегнантная.
Ср. Псал. 3721: Безбожник берет взаймы и не платит, благочестивец мягкосерд и дает взаймы.
Псал. 1125: Блажен тот, кто милосерд и дает взаймы, кто во всех своих делах руководится справедливостью.
Притч. 227: Богатый — господин над бедным; берущий взаймы — слуга заимодавца.
Теперь понятно, что значит (Deut. 156 = 2812): «Ты будешь давать взаймы многим народам, но ни у кого не будешь брать взаймы», — это почти синоним следующей фразы: «ты будешь господствовать над многими народами, но над тобой никто не будет господствовать», но здесь есть еще и добавочный оттенок: «у тебя будет избыток, ты будешь счастлив, праведен и благочестив». Понятно и проклятие 2837: «чужеземец будет давать тебе взаймы, а ты не будешь давать ему взаймы»; это значит: чужеземец будет господином, чужеземец будет счастлив, а ты будешь несчастным рабом.
Другим опорным пунктом для Зомбарта (стр. 370 слл.) служит место Неем. 5, 1 слл., из которого видно, что в Палестине беднота попала в кабалу к богачам за долги, лишившись своих земель. Отсюда Зомбарт делает вывод, что все еврейство делилось на две половины: ростовщики и притесняемые ими сельские рабочие. Не говоря уже о произвольности такого вывода, Зомбарт сам подрывает его убедительность тем, что (к сожалению, в другом месте книги, на стр. 374) указывает: «великие земельные реформы в Греции и Риме ясно показывают, что в этих странах по временам дело обстояло как раз так, как в Палестине во время Неемии». Напрасно только Зомбарт старается уверить нас, что в Греции и Риме главными ростовщиками были не частные лица, а храмы: Солону и Гракхам пришлось, как известно, бороться не с храмами, а с частными заимодавцами.
Если место Неем. 5, 1 не доказательно, то тем не менее a priori надо считать правдоподобной гипотезу Зомбарта: если не в эпоху Неемии, то короткое время спустя зажиточные люди в Палестине были по преимуществу ростовщиками. Однако, это об'ясняется отнюдь не специфическими особенностями евреев. Когда та или иная страна по тем или иным причинам теряет свое торговое и промышленное значение, ее капиталисты вынуждены или выехать в новые торгово-промышленные центры, где на свободный капитал больший спрос, или, оставаясь внутри страны, заняться ростовщичеством, ссужая деньги не-торговому земледельческому населению под залог земли. В таком положении оказалась Палестина, когда сухопутная торговля была вытеснена морской и роль торговых посредников между Египтом и Персидской монархией перешла от евреев к финикиянам и грекам. Этот экономический упадок Палестины должен был еще далее прогрессировать при диадохах, когда центром мировой торговли стала Александрия, когда в Сирии возникли крупные торговые города, когда Палестина стала страной постоянных войн между Сирией и Египтом, так что ее географическое положение из выгоды стало ущербом[24]. Значительная часть еврейских капиталистов выезжает в Александрию и другие бьющие новой жизнью торговые центры; оставшейся в Палестине наименее предприимчивой части капиталистов остается заняться только ростовщичеством хищнического («кулаческого») типа[25].
Повторяю, здесь не может быть речи о специфических особенностях евреев: то же произошло в материковой Греции, когда она, начиная с III века, потеряла свою роль торгово-промышленного узла. И здесь имения были, по большей части, крайне обременены долгами. Единственной могущественной в экономическом отношении группой стали ростовщики, превратившие в своих неоплатных должников не только землевладельцев, но и целые греческие государства[26].
Далее, подтверждение своего взгляда, по которому евреи были нацией ростовщиков, Зомбарт (стр. 377) видит в тонко разработанной терминологии и систематике заемного дела в Талмуде. Так как Талмуд возник уже в 200 до P. X., — 500 по P. X., то Зомбарт считает евреев изобретателями заемной техники и обязательственного права. Соответственно этому он (стр. 69 слл.) видит в евреях средневековья изобретателей банковских чеков и долговых обязательств, действительных на пред'явителя. Если бы Зомбарт был знаком с картиной эллинистической жизни, открывшейся нам из папирусов, он увидел бы, что античный мир обладал сложной и развитой системой долговых отношений: был прекрасно организованный нотариат, банковские чеки принимались к уплате наравне со звонкой монетой, формула «на пред'явителя» была в большом ходу и т. д.[27] Таким образом, евреи не были изобретателями долгового права, а только в этом, как и в некоторых других случаях, сохранили для средневековья кое-какие жалкие остатки античной культуры.
Наконец, Зомбарт, ссылаясь почему-то на первое издание «Апостолов» Э. Ренана (1866 г., ныне книга вышла 11-м изданием), говорит, что в Риме раздавались жалобы на еврейское шахер-махерство (стр. 372). В имеющемся у меня 11 изд. книги Ренана я такого указания не нашел; равным образом, оно мне неизвестно и из римской литературы. Но любопытен тот вывод, который делает Зомбарт из этого утверждения: «В римском мире богатые евреи дают взаймы царям, а
Но если нет данных для утверждения, что среди евреев преобладали ростовщики, то не удастся ли доказать, что среди ростовщиков древности преобладали евреи? По этому пути пошелъ Блудау (о. с. 6. 7), который в подтверждение своего взгляда мог сослаться только на арамейские документы из Элефантины, восходящие еще к эпохе персидского владычества над Египтом, к V веку до P. X. В его время эти документы были еще только-что опубликованы, ныне они прекрасно изданы (с комментарием, переводом и пр.) Эд. Захау (Aramaische Papyrus und Ostraka aus einer judisch. Militarkolonie zu Elephantine, Leipzig, 1911); русский перевод и комментарий важнейших документов можно найти у И. М. Волкова в его книге «Арамейские документы иудейской колонии на Элефантине V века до P. X.» (Москва, 1915 г.) На эти документы ссылался уже Магаффи (Melanges Nicole, Geneve, 1905, p. 659–662) и в виду того, что, напр., в документах №№ 28, 29, 35 собрания Захау (VII, VIII, XV и XVII в русской книге И. М. Волкова), а равно и в нескольких других документах речь идет о денежном займе, выданном евреями, замечал: «Подобно тому, как евреи являются банкирами для большей части наций современной Европы, так они были уже и тогда до известной степени банкирами Египта». Однако, более внимательное рассмотрение этих еврейских папирусов, сплошь происходящих из еврейской военной колонии Элефантины, показало, что не только заимодавцы, но и
Неудивительно, что тот же Блудау (о. с. 33) принужден в заключение с удивлением заметить: «Знаменательно, что (несмотря на приведенные Блудау порочащие евреев факты!) юдофобы древности никогда не бросали евреям прямого обвинения в ростовщичестве». Действительно, александрийский журналист Апион, нагромоздивший в своей работе одну на другую все существующие и несуществующие провинности евреев, никак не обошел бы такого явления. Впрочем, уже после выхода в свет книги Блудау, с появлением в печати папируса BGU (Berl. Griech. Urkunden) IV, 1079, положение вопроса существенно изменилось. Этот папирус представляет собой адресованное в 41 г. по P. X. в Александрию письмо купца Серапиона к его разорившемуся коллеге Гераклиду. Он советует Гераклиду занять денег, но при этом прибавляет: «остерегайся евреев» (blere saton apo ton Ioudaion). Вилькен после ошибочно возведенной им
