деревьями лужайки.
Плохо я знал тайгу!
В то время как мы любовались красотой местности, где-то раздался рёв. Затем последовало протяжное завывание, и все стихло. Лошади стригли ушами, собаки насторожились, а Еменка схватился за ружьё. Но затем махнул рукой, проехал на поляну и соскочил с лошади.
Мы расседлали наш транспорт и, весело переговариваясь, поставили палатки.
Наши собаки, три бесстрашные лайки, бегали по поляне и разгребали небольшие сусликовые норы.
Пока ставили палатки, Олег пошёл собирать сухие дрова. Вдруг Тамара вскрикнула:
— Олег Андреевич возвращается, не случилось ли с ним что?
Геолог бежал по поляне, оглядывался, что-то кричал и живо жестикулировал.
— Наткнулся на медведя, — прокричал он. — Я нёс из чащи целую охапку дров, как вдруг увидел медведя. Он стоял неподвижно и смотрел на меня. Затем повернулся и бесшумно стал удаляться, всё время оглядываясь на меня. Тут я уже не выдержал и закричал. Мишка исчез, словно провалился сквозь землю! Всё произошло так быстро и неожиданно, что я даже не успел сообразить, как себя вести.
Рассказ Олега вызвал всеобщее веселье, тем более, что он, по всей видимости, старался доказать, будто бежал к лагерю только затем, чтобы схватить ружьё, а не потому, что испугался…
Наши собаки снова насторожились. Видимо, ветер принёс им что-то неуловимое для человека. Чижов отпустил их — и они тотчас же скрылись в тайге. Чижов, Еменка и я зарядили ружья и быстро последовали за лайками.
Мы вошли в тень вековых деревьев. Под ногами хрустели сухие ветви, и по временам я спотыкался о корни деревьев. Мои спутники уже ушли далеко вперёд, когда опять послышались голоса собак. Честное слово, лайки — незаменимые помощники охотника. Они проворны, быстры и бесстрашны. Топот и шум приближались к нам.
Мы догадались, что лайки гонят зверей на нас. Я укрылся за кустом. Шум приближался, и, наконец, я увидел стадо пятнистых оленей. Впереди бежал сильный вожак, и казалось странным, как он мог проскакивать между деревьями. Прежде чем стадо приблизилось на расстояние выстрела, раздался крик Еменки:
— Не стрелять!
Испуганные криком, олени свернули прямо в мою сторону. Собаки наседали, и олени в поспешном бегстве совсем не обратили на меня внимания. Только теперь я увидел, что стадо ведёт старая оленуха. Она промчалась в пяти шагах. Не знаю, что мне взбрело в голову, — я сделал шаг вперёд. Олени с разгона остановились так быстро, что хвоя и земля полетели во все стороны. Молодой оленёнок поскользнулся, перекувырнулся и только рядом со мной вскочил на ноги. В то же мгновение я решил сыграть над ним шутку. Я сорвал с головы шляпу и ударил ею оленёнка по хребту. Тот от изумления пискнул, но продолжал стоять.
Последствиями своего поступка я был удивлён не менее, чем оленёнок, уставившийся на меня своими красно-коричневыми глазами. Наверное, он никогда не видел человека и не предполагал, какая грозит ему опасность. Он стоял неподвижно и только шевелил ушами, пока не раздался предостерегающий призыв матери. Оленёнок несколько раз топнул передней ножкой, отскочил в сторону, фыркнул и, не торопясь, последовал за стадом.
И всё же любопытство оказалось сильнее страха перед неизвестным: он несколько раз обернулся…
Меня удивляло, куда девались собаки. Они не пробегали и не лаяли. Правда, я не знал, что они более дисциплинированны, чем иные лайки, хотя бы карельские. Те бы так быстро не отказались от преследования крупного зверя. А эти по свисту своих хозяев, хоть и без особой охоты, но всё же вернулись. Свою досаду они проявляли только тихим повизгиванием и переступали с лапы на лапу, словно стояли на горячей земле.
Я спросил Еменку, зачем он предупреждал меня не стрелять, и тот ответил, что охота на пятнистых оленей запрещена. Их поголовье сильно уменьшилось. Теперь каждый охотник выполняет предписанные сроки охоты, так как знает, что белые панты, которые олень носит на голове, — настоящее сокровище.
Каждый год, когда рога оленей созревают, организуется выборочная облава в какой-нибудь части тайги. В загоне оленей связывают, а затем спиливают мягкие рога. Операция производится очень осторожно, чтобы не повредить выступающих лобовых костей. После спиливания рогов животных опять выпускают на свободу.
Рога пятнистых оленей стерилизуют, сушат и подготавливают к отправке. В фармацевтических лабораториях из них изготовляют ценные сильно действующие лекарства.
Еменка любил оленей. Он не щадил сил, чтобы сберечь поголовье ценных животных, и неутомимо преследовал их врагов. Он был беспощаден к рысям и медведям, а выслеженного браконьера доставлял властям.
Он же рассказал нам и о Тигровой горе и как её прежде обходили, эвенки и русские. Там были места, где тигры выводили своих детёнышей. Тигры живут всегда в одиночку, но эта гора представляла исключение: туда приходило по две и больше тигриц, и это место эвенки прозвали «злое место тигров».
— Далеко находится эта гора? — спросил Олег.
— Шесть дней пути от Вертловки на юг, — ответил Чижов. — Мы дважды бывали там с Еменкой, и во второй раз нам удалось захватить редкую добычу.
Каменный хребет горы источён, словно кружевная ткань, а своей формой он напоминает подкову. В 1913 году у подножия горы был убит очень крупный тигр, весивший 340 килограммов , вот тогда-то гора и была переименована в Тигровую. Тигров, подобных убитому, охотники больше не встречали.
О Тигровой горе сложено много легенд; трудная проходимость и суеверное убеждение, что на вершине горы в образе тигра живёт злой дух, заставляли охотников обходить её стороной.
Теперь тигры появляются там только в конце зимы, когда дикие кабаны перекочёвывают из кедровых лесов в дубовые, растущие у подножия горы. Весной, а иногда и летом тигры выводят там своих детёнышей, и осенью, когда в лесах раздаётся шум тракторов, они перебираются в более спокойные места глубокой тайги. Всё же Чижову и Еменке удалось перехитрить опасного хищника. От старого нанайца, искавшего около Тигровой горы корень женьшень, Еменка узнал, что тот в расселине скалы наткнулся на тигровое логово, в котором находились тигрята ростом с полугодовалого щенка. Еменка, приехав к Петру Андреевичу, поделился с ним услышанной новостью. Однажды охотники уже предпринимали поездку в те места, но она не дала никаких результатов.
Уже было далеко за полночь, и мы разошлись по палаткам.
Костёр догорал и бросал вокруг скачущие тени, а собаки охраняли наше спокойствие и безопасность.
Утреннее пробуждение было необычным — кто-то лизал моё лицо. Это была собака с кличкой Верный. Её хозяин Чижов стоял у входа в палатку и кричал:
— Завтракать!
Мы с аппетитом покушали, свернули палатки и отправились в путь. По узкой тропинке лошади шли рысцой, а собаки поминутно спугивали в зарослях то глухарей, то рябчиков. Мы остановились, Чижов, Олег и я разошлись в разные стороны на голоса лаек, каждый к своей. Дело в том, что эти собаки «усаживают» лесную пернатую дичь на деревья. Они очень быстро рыскают по лесу и благодаря хорошему чутью, слуху и зрению не пропустят ни одной птицы, которую заметят или почуют. Мгновенно собака оказывается рядом, и у испуганной птицы выбора нет: она должна взлететь, иначе очутится в зубах пса. В большинстве случаев птица взлетает на ближайшее дерево. Лайка не упускает её из виду, садится под дерево и лает. Глухарь или рябчик слушает и наблюдает за опасным существом. Но подходит охотник… и дичь уже в мешке.
В течение часа мы настреляли восемь рябчиков и четырех глухарей. Дорогой Олег заинтересовался, не заходят ли в эти окрестности охотники. Чижов ответил отрицательно, однако Олег утверждал, будто ночью вдалеке видел слабый свет костра.
— Это вам показалось, — возразил Чижов. — Теперь, летом и осенью, сюда не придёт ни один охотник. Да и к чему им тут быть. Глухарей, рябчиков в других местах не меньше, чем здесь. Сюда охотники забираются только зимой, когда промышляют белку.
Но Олег настаивал на своём, и, когда мы вернулись в лагерь, Чижов спросил, не заметил ли кто ночью чьего-то костра.
