северной широты.
Тогда же заметно похолодало. Термометр показывал 8 — 10 градусов ниже нуля. Мороз крепчал. Лед быстро смерзался в сплошные поля. «Фока» медленно продвигался к островам Панкратьева. При этом выяснилось, что в действительности один из них — полуостров, вследствие чего Седов сделал на карте соответствующее исправление. Судно неожиданно наскочило на банку — начался аврал. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы не громадная льдина, помогшая «Фоке» сдвинуться с мели.
Плыли недолго. Появилось очередное поле льда. Начальник экспедиции долго смотрел вдаль, потом спустился в кают-компанию и объявил о зимовке. Это произошло 26 сентября у полуострова Панкратьева, в бухточке, названной Седовым по имени своего судна.
На судне заколотили люки, ненужные двери. В кают-компанию подняли из трюма пианино. Седов распорядился в метель зажигать топовые огни, при надобности звонить в колокол, запретил в одиночку выходить на охоту.
Для ученых были оборудованы кабинеты. В семидесяти метрах от судна матросы соорудили метеорологическую станцию. Они собрали лежавший на берегу выброшенный морем плавник, построили из этого лесоматериала баню, другие необходимые помещения.
Седов собрал экипаж, зачитал приказ о новом распорядке дня. Вахтенные начальники в зимний период дежурили по суткам. Многие члены команды получили дополнительные обязанности. Так, Визе поручалось заведовать библиотекой, Кушакову — хозяйством, старший механик Зандер отвечал за противопожарную безопасность. Для поднятия настроения у матросов Георгий Яковлевич 3 октября устроил праздничный обед. Тогда же было решено выпускать судовой рукописный журнал «Не сдадимся!», редактировать его поручили Пинегину.
Жизнь экипажа на «Фоке» строго регламентировалась. Начальник экспедиции понимал: бездельничание приведет к тоске, поэтому и загружал каждого члена экипажа работой. Павлов изучал строение собранных горных пород. Визе систематизировал проведенные в пути наблюдения. Пинегин занимался фотографированием. Сам Седов читал лекции по навигации.
В то время Новая Земля и особенно ее Северный остров — место зимовки «Фоки» — были мало исследованы. В существовавшие карты этих мест требовалось внести поправки, изменения, дополнения. Большое внимание уделялось и метеорологическим наблюдениям. Седов с полным основанием считал, что перед ним, перед всем экипажем стояли сложные научные задачи, которые следовало решить. С присущим ему жаром он принялся исследовать окрестности бухточки Фока в радиусе до двух миль; на высоком берегу полуострова Панкратьева оборудовал астрономический пункт, названный им мысом Обсерватории, поставил знак в виде креста с выжженной надписью. Такие же знаки были поставлены и на островах Крестовых и Панкратьева.
Для производства мензульной съемки участка Георгий Яковлевич с одним из матросов выезжал на собачьей упряжке. Во время таких вылазок он изучал своих подчиненных, готовил их к дальним походам. Выносливостью, находчивостью и высокой организованностью отличался Г. Линник. Его Седов и наметил первым в группу для похода к полюсу.
…Приближалась полярная ночь. На широте бухточки Фока она продолжается 96 суток — с 4 ноября по 10 февраля. В действительности же зимовщики не видели солнца гораздо дольше.
Седов, Визе, Павлов продолжали вести научные наблюдения. Они стремились закончить работы на местности до наступления темноты. Дооборудовали метеоплощадку — протянули от судна к будкам специальный леер. Наблюдатели — Визе, Лебедев, Пустошный, Пинегин — выходили каждые два часа на площадку и снимали показания приборов.
С наступлением полярной ночи ухудшилось состояние здоровья членов команды. Они становились вялыми, сонливыми. От вынужденной неподвижности и однообразного питания многие из них постоянно жаловались на серьезные недомогания. Опасаясь цинги, Георгий Яковлевич все чаще посылал зимовщиков на прогулки, провел с ними праздник Нептуна, позаботился об улучшении питания.
21 декабря Седов предпринял вылазку на север с целью более точного определения положения мыса Литке, находившегося от «Фоки» в нескольких десятках миль. С ним в путь отправились Томиссар и Линник. На нарту они погрузили палатку, запас провианта на две недели.
Через пять дней группа достигла намеченного района и произвела там астрономические наблюдения. На корабль она вернулась 1 января 1913 года.
Приближалось окончание полярной ночи. Экспедиция готовилась к реализации разработанного Седовым плана исследования Северного острова Новой Земли. Обследовать его внутреннюю часть в поперечном разрезе было поручено Павлову и Визе. Кроме того, Визе вменялось произвести опись части Карского побережья. Наиболее важный и сложный участок, протяженностью около 85 миль, готовился обследовать сам Седов, которому надлежало описать труднопроходимое побережье от полуострова Панкратьева до мыса Желания.
В эту поездку Георгий Яковлевич взял своим помощником боцмана Инютина. На нарты с десятью собаками уложили общий спальный мешок, палатку, оружие, приборы, провизию и корм на полтора месяца. 1 апреля обоз отправился в путь. Оставшемуся на судне капитану Захарову поручалось подготовить «Фоку» к плаванию.
20 апреля Седов и Инютин подошли к мысу Желания. Они первыми в мире достигли этого пункта пешком. Здесь Георгий Яковлевич собрал богатый научный материал и поставил из плавника астрономический знак. Обратный путь оказался мучительным. Вблизи одного ледника, названного Седовым в честь жены ледником Веры, путники провалились в воду и едва не погибли.
В конце мая Седов и Инютин вернулись на корабль. Встречать их вышли все свободные от вахты члены экспедиции, в том числе Визе и Павлов. По результатам проведенных Седовым исследований была, по существу, создана новая, достоверная карта Северного острова Новой Земли.
О проведенной работе Г. Я. Седов 14 июля 1913 года написал в приказе:
«Подвести итоги произведенной нами работы тем более приятно, что в ней сделаны некоторые открытия несогласия с существующими картами, и нам, участникам первой русской экспедиции к Северному полюсу, таким образом, достался счастливый жребий внести исправление в существующую неверную карту Новой Земли… Таким образом, наша экспедиция… уже сделала кое-что для науки.
Впереди — поход к Северному полюсу. Это задача экспедиции — вторая задача, так сказать, идейная, связанная с именем русского человека и честью страны. Поэтому надеюсь, что мы и в этом походе покажем свое усердие, мужество, отвагу и также с победой выйдем из него» (
…Наступило потепление. В трех милях за островом Заячьим Павлов и Пинегин увидели открытое море. Они доложили об этом Седову, и тот принял решение отправить в Крестовую губу на борт первого парохода, отходившего в Архангельск, почту экспедиции. Была назначена группа в составе И. Томиссара, В. Катарина, М. Карзина и брата старшего механика М. Зандера во главе с Захаровым. Материалы экспедиции упаковали в запаянные цинковые ящики, обшитые снаружи досками. В распоряжение группы предоставили шлюпку со стальным килем, нарты, тридцать собак, палатку, оружие, мореходные приборы, обеспечили ее провиантом на три месяца.
Седов посылал «Комитету» донесение о вынужденной зимовке, данные проведенных исследований, киноленты, информировал его о том, что угля осталось ничтожное количество, что больше половины собак негодны, просил выслать к Земле Франца-Иосифа судно с углем и собаками. Захарову он вручил приказ и подробную инструкцию. Маршрут группы пролегал через остров Заячий, где стояла норвежская избушка. В этой избушке группа задержалась из-за нерешительности ее руководителя, чрезмерно опасавшегося непогоды.
От острова отплыли лишь 20 августа, в тумане прошли мимо Крестовой губы (в нарушение инструкции), становища Маточкин Шар; тем самым Захаров умышленно удлинил морской путь на шлюпке, чтобы потом выказать себя героем… В Архангельск группа прибыла вторым пароходом. Поэтому о посылке дополнительной шхуны к Земле Франца-Иосифа, о чем убедительно просил Седов, не могло быть и речи.
Если бы почта и поступила в «Комитет» вовремя, все равно экспедиция не получила бы никакой
