Вальдемар Лысяк
Теория круга профессора Мидоуса
Ну хорошо, хорошо, пусть будет по-вашему. Правда, сейчас как раз время кормить Дика, но коль вы потрудились прийти и… Кто такой Дик? Дельфин. Что?.. Да, настоящий дельфин. Собственно говоря, уже прирученный, чем я очень горжусь. У меня есть несколько друзей среди морских тварей, и с каждым я встречаюсь в разных местах, в разные дни, аДик – мой любимец номер два. У меня с ним рандеву по понедельникам, средам и пятницам, в полмили от берега есть место, которое, знаем только мы вдвоем. Мы играем вместе в море, но не бесплатно. Этот проказник – ненасытный попрошайка, без чего-нибудь вкусного мне лучше не входить в воду. Охотнее всего он жрет шоколад, если бы я об этом рассказал зоологам, они поседели бы от удивления. Вот, посмотрите, там, над этой полкой, висит его фотография… Симпатичная морда, верно?.. А этот тип в купальной шапочке и очках – это я. Видите, как он смотрит на меня?.. Рядом с ним я могу не бояться акул, он оберегает меня, как нянька, и вовремя предупреждает. Вы не воображаете, себе, до чего это умная бестия, я знаю многих людей по крайней мере на сорок порядков глупее его! Он никогда не ошибается, приплывает только по понедельникам, средам и пятницам. Иногда кажется, он понимает, что я ему говорю. Как-то я крикнул моему рулевому, чтобы подал мне… Что вы говорите?.. Ну да, прошу прощения, я разболтался… Да я понимаю, что вы не за этим… Да, конечно, уже перехожу к делу. Жаль, сегодня Дик должен будет поплавать без меня. Может быть, это и к лучшему, я думаю, вместо того чтобы гоняться за моей яхтой и объедаться шоколадом, этот прохвост мог бы давно подыскать себе какую-нибудь грациозную и в меру послушную подругу. Хотя, может быть, хорошо, что он холостой, я чувствую, что, как только этот мерзавец женится, он и ее будет приглашать на кормежку, и я вынужден буду брать двойные порции. Кэдбери и другие фирмы удвоят свой капитал благодаря моей, симпатии к этому обжоре… Ох, вы правы, снова я морочу вам голову, клянусь, больше не буду! Итак, вы хотите знать… Давайте прежде всего решим, с чего мне начать?.. Я знал, что вы именно так ответите. На вопрос: «с чего начать?» парни вроде вас отвечают: «с начала», особенно если знают это начало. А вы его действительно знаете? Если да, то зачем вы настаиваете, чтобы я рассказывал всю эту историю? Вы блефуете или хотите просто уточнить детали?.. Начало – это теория круга времени. Вы основательно изучили теорию круга времени?.. Ну, хорошо, хорошо, прошу не повышать голос. Как хотите, не буду задавать вопросов, а только отвечать. Прошу останавливать меня, если будет что-то неясно. Итак, как я уже говорил, если и в самом деле надо взять старт с самого начала, то мы должны начать от круга времени. Я сомневаюсь, знаете ли вы, что такое «Вращение времени», но о теории моего отца вы наверняка слышали по радио, телевидению или, может быть, читали что-нибудь и газетах. Писали об этом в свое время много, завертелась такая карусель полемики, что я сам перестал в ней ориентироваться. В основном писали в специальных журналах, но в «Вашингтон пост» и в «Нью-Йорк геральд трибюн» тоже смастерили из этого передовицы. Правда, журналистам нужна была прежде всего сенсация, вы ведь знаете: яйцеголовые забрасывают друг друга тухлыми яйцами, а для писак подобные номера – удача, они зарабатывают на таких сенсациях, да и лучшую рекламу трудно себе пожелать. Эн-би-си записало с отцом две программы и еще дискуссию по этой книге… Это была его четвертая книга. Мой старик был физиком, преподавал в нескольких учебных заведениях и проводил разные исследования, которые сильно критиковали. Вообще с первой публикации – это была студенческая статья – на него набрасывались. Это длилось годами, он успел научиться лавировать между огнями обвинений, и нелегко было прижать его к стене… Называли его алхимиком, чему он не огорчался, несмотря на то, что из-за этого должен был без конца менять работу. Я помню, как мы с матерью скитались по Штатам, словно первые поселенцы на Западе. А за нами тащились журналисты и делали деньги на сумасбродствах отца. Мы возили с собой коробку из-под телевизора, полную вырезок из прессы. Я помогал старику сортировать их и наклеивать еще раньше, чем пошел в школу. Я не понимал слов, но меня завораживали большие заголовки с фамилией отца и моей. Буквы этой фамилии я узнал и запомнил первыми. Все эти статейки, памфлеты и «бульварные» заметки, вся эта атмосфера сенсации вокруг странствующего алхимика были ничем, всего лишь прелюдией той колоссальной известности, которую отец приобрел многолет спустя, после опубликования «Вращения времени»… Впервые он упомянул об этом, то есть о круге времени, в своей второй книге. Я говорю: упомянул, поскольку в нее вошли только элементы окончательной версии теории, которая появилась позже. В этой книге отец занялся анализом электромагнитных напряженностей в круге Фернхорста и вытекающими из них возможностями исследования пространственно-временных взаимосвязей. Уже тогда у него были наброски своей теории, однако он не хотел ее представлять до получения самостоятельности и до издания научных трудов, которые обеспечили бы ему недосягаемость со стороны академических влиятельных кругов, хорошо помнящих его ранние «безответственные выходки». Он должен был утихомириться, набрать веса и солидности, подождать, пока несколько престарелых динозавров, его заклятых врагов, покинут сию юдоль и перенесутся в лоно Великого Никогда. Поэтому несколько следующих лет он формально занимался исключительно традиционной физикой, сделал несколько интересных открытий и даже чуть не получил Нобелевскую премию. В действительности же он посвятил себя совершенствованию теории круга и созданию психофизического усилителя на основе концепции Фернхорста… Продолжалось это долго, мать успела тем временем умереть, а я вырос, получил образование и начал помогать старику… Как раз, когда я начал работать я его Институте, отец опубликовал свою теорию в книге, которая называлась «Вращение времени». Не знаю, сколько времени он ее писал, наверно, все эти прошедшие годы. Он жил этим, жил так убийственно интенсивно, что меня, мать и все остальное вокруг едва замечал. Терпел нас возле себя. Он без конца исправлял содержание этой книги, изменял, до последней минуты дополнял таблицы и чертежи. Даже два раза забирал из типографии и еще в корректуре перевернул вверх ногами один из разделов, за что издатель удержал с него какую-то часть гонорара. Он запретил рекламировать книгу до ее появления ни полках книжных магазинов, это было оговорено в соглашении. Его трясло от страха, что кто-то может выкрасть его идеи из типографской машины, тогда он нашел себе ищейку, «третий глаз» – заплатил одному из печатников, чтобы тот наблюдал за набором и доносил обо всем. Добился своего… впрочем, он всегда добивался своего, был как танк, скрещенный с самым упрямым мулом в мире. Книга, как он и ожидал, стала бомбой, взрыв которой основательно встряхнул весь научный мир. Сейчас это уже большая редкость, я имею в виду, конечно, первое издание, потому что было много переизданий, даже карманных. А кроме того, конференции, встречи, полемика в кругу академических звезд в тогах, ну и телевидение, я говорил уже об этом. Словом, после взрыва в научной среде наступил взрыв рекламы в средствах массовой информации и то, что шло вслед за этим – популярность масштаба Мышки Мики, только намного короче, как слава спортсмена. Вы помните, кто получил в Мексике золотую медаль за прыжок в высоту?.. Ясно, что нет, никто не помнит, хотя от фамилии Фэссбери возникло название стиля Фэссбери Флоп, употребляемое до сих пор. Между прочим, Фэссбери был моим идолом, потому что я тоже занимался прыжками в высоту. Мальчишкой я обожал его, а его автограф повесил в своей спальне, над кроватью, но потом потерял во время одного из переездов. Звали Фэссбери Дик, поэтому я назвал этим именем моего дельфина. Дик прыгает вверх почти на четыре метра, может взять у меня из рук шоколад, который я держу, сидя на верху мачты… Что? Да, я возвращаюсь к сути. Итак, как я уже сказал, мой отец был словно спортсмен. Он в самом деле был спортсменом, великим «fighter». Он добился славы, но потом она начала тускнеть, и, если бы не это убийство, наверняка его имя уже не вернулось бы на первые страницы газет… Сейчас его вспоминают только физики. Но тогда, после опубликования «Вращения времени», он был знаменитостью и поддерживал рекламу своей особы и своей теории без стеснения. Тогда он уже мог себе это позволить: он перестал быть просто Мидоусом или алхимиком Мидоусом, он стал профессором Мидоусом, знаменитостью с международным авторитетом. Он не только мог, но и должен был делать это. Должен по двум причинам. Во-пер-вых – многолетние исследования совершенно истощили его финансы, съели все приданое матери и премии, которые он получал за традиционные открытия. Книга, а еще более шум, поднятый вокруг нее, принесли ему богатство. Более важной была, однако, другая причина – отец должен был придать делу известность, чтобы привлечь к себе медиумов… С медиумами всегда полно хлопот. Нет, речь не о шарлатанах, тех можно распознать за несколько часов, иногда через несколько минут. Проблема в том, чтобы найти медиумов настоящих, которых не слишком много. В деле отца в игру могли входить только
