зеркалом, долго бранилась.
Белисарио. Как же ты бранилась, дочь моя?
Мамочка. Ах, падре Венансио, мне совестно повторить. Не могу.
Белисарио. Ничего. Через 'не могу'. Побори свою гордыню.
Мамочка. Ну, попробую. Я сказала: 'Ах, чтоб тебя разорвало! Ах ты пакостник негодный! Гадкий мальчишка!'
Белисарио. В чем еще ты грешна?
Мамочка. Я трижды солгала, падре.
Белисарио. По серьезным поводам?
Мамочка. В общем, да.
Бабушка (
Мамочка. Я говорю, что сахар кончился. (
Бабушка. А зачем тебе самой идти за сахаром? Пусть Амелия сходит.
Мамочка. Нет-нет, я сама. Мне надо размяться. (
Белисарио. А зачем же ты солгала, дочь моя?
Мамочка. Я хотела купить себе шоколадку. Несколько дней просто места себе не находила — так тянуло на сладенькое. Когда слышала по радио рекламу, слюнки текли.
Белисарио. Не проще ли было попросить у Педро пять солей?
Мамочка. Да ведь у него своих денег нет, падре. Его содержат сыновья, а у них у самих негусто. Он, бедняжка, неделями бреется одним и тем же лезвием и каждое утро долго правит его. Из одежды ему ничего не покупают уже давно — носит то, из чего выросли его внуки. Как же мне просить у него денег? Я пошла в лавочку, купила плитку «Сублиме» и съела прямо на улице. А вернувшись домой, положила в шкаф припрятанную пачку сахара. Вот и третья неправда.
Белисарио. Дочь моя, умерь гордыню.
Мамочка. Это ничего. Это не смертный грех.
Белисарио. А я думаю, смертный. Брат Леонсио говорил нам на уроке, что это был самый первый грех, грех Люцифера.
Мамочка. Ну и пусть. Барышне из Такны гордыня позволяет выжить. Вынести разочарования, одиночество, лишения. Не будь у нее гордыни, она страдала бы гораздо сильней. И, кроме гордыни, у нее ничего больше не было.
Белисарио. Не понимаю, почему ты так превозносишь этот порок. Если бы эта барышня взаправду любила своего жениха, а тот повинился бы перед нею, что изменял ей с этой распутницей, она бы простила его и вышла за него замуж. Разве не лучше ли всем было от этого? Помогла ей ее гордыня? Ведь барышня из Такны так барышней и осталась.
Мамочка. Ты еще маленький и ничего в этом не понимаешь. Из всех чувств, которыми наделен человек, гордыня — самое лучшее. Она защищает его. Человек, потерявший гордость, — не человек, а тряпка половая.
Белисарио. Ну, это уже не сказка, а проповедь какая-то. В сказках должно что-то происходить, а у тебя никаких подробностей. Вот скажи, к примеру, у барышни нашей дурные побуждения?
Мамочка (
Белисарио. Я хотел сказать 'дурные мысли'. У барышни из Такны таких никогда не было?
Мамочка (
Белисарио (
Бабушка. Эльвира, что же ты до сих пор не собрала вещи? Педро хочет выехать затемно, чтобы попасть на пристань до солнцепека. Иначе мы обгорим, у тебя ведь такая нежная кожа. (
Мамочка. Я не поеду с вами в Арекипу, Кармен.
Бабушка. А где же ты будешь жить? С кем ты останешься в Такне?
Мамочка. Я не хочу быть вам обузой.
Бабушка. Что за глупости, Эльвира?! Педро просто счастлив, что ты едешь с нами. Разве мы с тобой не сестры? Значит, и Педро ты — родная. Давай укладываться.
Мамочка. Со дня твоей свадьбы я ждала этой минуты. Я не спала ночами, все думала, думала, пока в казарме чилийцев не играли зорю. Я не могу жить с вами. Педро женился на тебе, а не на нас с тобой.
Бабушка. Ты будешь жить с нами — и никаких разговоров.
Мамочка. Ведь это все плохо кончится. Начнутся размолвки. Вы с Педро будете ссориться, и когда-нибудь он тебе скажет, что эта посторонняя женщина вовсе не обязана сидеть всю жизнь у него на шее.
Бабушка. Почему 'всю жизнь'? Завтра ты позабудешь историю с Хоакином, полюбишь кого-нибудь, выйдешь замуж. Довольно, Эльвира! Нам завтра так рано вставать, и впереди такой долгий путь…
Белисарио (
Бабушка. Ты не боишься разбойников, Эльвира? Я ужасно боюсь. Но это так интересно! Вот о чем надо думать, а не обо всяких глупостях!
Мамочка. Это не глупости.
Бабушка. Сама ведь знаешь, что не можешь оставаться в Такне одна. Здесь ничего нет. Даже в этот дом завтра въедут новые хозяева.
Мамочка. Я буду жить у Марии Мурги.
Бабушка. У твоей нянюшки? Час от часу не легче!
Мамочка. Она добрая. Она предложила мне поселиться у нее, в Ла-Маре, вместе с моим молочным братом. В тягость я им не буду. Я умею вышивать. Покрывала, накидки, мантильи. И еще я умею печь разные сласти. Итальянец Масполи выставит их у себя в кондитерской, а мне заплатит комиссионные.
Бабушка. Чудно! Все как в романах! Да как же ты будешь жить в Ла-Маре, среди