Белисарио получить образование, стать на ноги, а ты берешь на себя заботы о стариках.
Амелия. Знаю! Но больше не могу. Здесь одной не справиться. Я с ними со всеми сама скоро с ума сойду. Они ведь совсем одряхлели. Папа ничего не помнит. Только от стола — и спрашивает, скоро ли обед. А если ему не угодишь, мама плачет.
Сесар. Тише, тише. Мамочка услышит.
Амелия. А и услышит, все равно не поймет. Мысли ее далеко. С ней еще хуже, Сесар. Я терпелива, я очень ее люблю, но всему же есть мера! Ведь она как ребенок. Целыми днями стирать ее замаранные штаны и рубахи — ведь это же кошмар какой-то! А обед готовить, а подметать, гладить, овощи чистить, посуду мыть. Все! Я отказываюсь!
Сесар (
Агустин. Прекрасно. Отчего бы не нанять прислугу? Наймем. Только платить будешь ты.
Сесар. Ирония твоя ни к чему. Ты ведь знаешь, в каких я сейчас обстоятельствах.
Агустин. Тогда нечего и заводить речь о прислуге! Известно ли тебе, во сколько обходится мне эта квартира? Или, может, неизвестно? Возьми-ка листок бумажки и карандашик да подсчитай. Аренда, свет, вода, охранная сигнализация… А врачи, а лекарства? А три тысячи Амелии? И прочая и прочая… Сколько выходит? Четырнадцать-пятнадцать тысяч солей в месяц. Сколько ты даешь, плача и стеная, как Иеремия? Две тысячи?
Сесар. И эти-то две тысячи я еле могу наскрести. Жалованья мне не хватает, я по уши в долгах, и ты это прекрасно знаешь. У меня четверо сыновей! В этом году младших пришлось отдать в муниципальную гимназию, где учатся негры и чоло…
Мамочка (
Амелия. Твои три тысячи, Агустин, целиком уходят на оплату обучения Белисарио. Я нитки себе не могу купить! Я даже курить бросила, чтобы сократить расходы.
Белисарио (
Агустин. Но ведь он может работать неполный день. Сотни студентов служат, не бросая университет. Я всегда помогал тебе и Белисарио, я не оставил вас после нелепой гибели твоего мужа. Но дела сейчас идут плохо, а Белисарио уже взрослый. Я могу подыскать ему место…
Сесар. Нет, Агустин, она права. Пусть окончит университет, а иначе повторится моя история. Я поступил на службу, забросил учение, и вот вам результат. Белисарио всегда был первым учеником. Он далеко пойдет, но только если у него будет диплом. В наше время…
Мамочка. Я сотни раз проезжала через этот поселок к морю. Негры, индейцы, чоло бежали за экипажем, просили милостыню, тянули руки, и дядюшка Менелао говорил: 'Более, ну и ногти!' Меня эти люди пугали… Издалека все эти крытые соломой домики и песчаные улочки выглядели очень мило… Но вблизи Ла-Мар — нищий, грязный, зловонный… И там бегали такие злобные псы… Неужто Хоакин виделся с Карлотой там?
Xоакин. Там. В Ла-Маре. В час нашего свидания начинался закат.
Агустин. Разумеется, у каждого — свои резоны, свои обстоятельства. И я могу сказать: мне надоело жить на жалованье, ездить в автобусе… Я далее не могу позволить себе жениться, ибо с тех пор, как я пошел работать, половина моего жалованья уходит на помощь родителям, Амелии, племяннику. Мне надоело, что я не имею права посидеть в ресторане, уехать в отпуск! Мне надоело перелицовывать костюмы! А поскольку мне все это надоело, я тоже буду давать не больше двух тысяч — как и ты, братец. Сколько ты, столько и я. Что тогда станется со стариками и с будущим светилом юриспруденции?
Амелия. Напрасно ты насмехаешься, Агустин! Мой сын станет знаменитым адвокатом с тысячами клиентов и баснословными гонорарами! И покуда он не окончит курс, я ему работать не позволю! Он не будет недоучкой и неудачником!
Агустин. Вроде своего дяди, это ты хочешь сказать?
Мамочка. И каждый вечер, после развода караула, когда я ждала тебя и молилась по четкам, чтобы время проходило быстрее, ты отправлялся в Ла-Мар к этой женщине и шептал ей о своей любви?..
Xоакин. О моя милая, какие у тебя сильные и нежные руки. Погладь меня вот здесь, виски. Все утро я не слезал с седла и ужасно разгорячился. Освежи меня немножко. Вот так. Словно погрузил лицо в охапку свежих цветов.
Белисарио. О дядюшка, ты-то уж не заблуждался на мой счет.
Сесар. Перестаньте, перестаньте, не начинайте все сначала. Каждый день мы ссоримся из-за одного и того же. Надо все обсудить спокойно и здраво. Что-нибудь придумаем.
Амелия. Все уже придумано, Сесар. Раньше я возражала, а теперь готова согласиться.
Сесар. Понятно. Так-то лучше. (
Xоакин. Но есть у тебя кое-что получше твоих рук, Карлота!
Мамочка (
Агустин. Что ж, превосходно! Отдадим Мамочку в приют для престарелых — и кончено дело! Конечно, это ведь проще всего! Но вы, наверно, думаете о частном пансионате «Сан-Исидро», где жила тетушка Августа? Не так ли? Да, там райское житье! Там все сияет чистотой, там сиделки опекают стариков, бдят над ними ночью и выводят в садик погулять. Там, кажется, и кино раз в неделю? А знаете ли вы, сколько вся эта благодать стоит?
Xоакин. Что? Шея. Дай-ка ее поцелую, вдохну аромат твоей кожи. Вот так. Теперь я хочу поцеловать тебя в ушко, пролезть кончиком языка в это теплое гнездышко и легонько укусить эту розовую мочку… Вот за это я тебя и люблю. Ты умеешь дарить мне наслаждение. Не то что эта кукла Эльвира, у которой в жилах не кровь, а розовая водица! Она считает, что любить — это значит вздыхать над слюнявыми стишками!
Агустин. Но в «Сан-Исидро» Мамочка не поедет! Дорога ей лежит в бесплатную муниципальную богадельню! Вы там, разумеется, никогда не бывали? Не бывали. А вот я дал себе труд посмотреть, что там творится. Я увидел, как там живут в грязи и в скученности полуголые старики, как их заживо жрут блохи. А спят на полу, на вонючих тюфяках. А помещается это заведение в Санто-Кристо, рядышком с кладбищем, так что единственное развлечение этих несчастных — наблюдать за похоронами! Так вы туда намереваетесь сплавить Мамочку?
Мамочка (
Сесар. А здесь она хорошо, по-твоему, живет? Ну-ка, принюхайся, Агуст! Не ты ли говорил, что стакана молока не можешь здесь выпить — сразу начинает мутить?! Я предлагаю богадельню не потому, что очерствел сердцем, а чтобы умерить твои же расходы. Я люблю Мамочку не меньше, чем ты.