— Угу, — сказал он. — А что?
— Руль посмотрим завтра, — предупредил Неллиган. Его плечи были опущены. Вероятно, он сильно прозяб.
— А почему не сейчас? — спросил я.
— Завтра будет в самый раз, — сказал Неллиган. — Так решено. Оставим лодку на запертой верфи, а утром все проверим.
— А что вы потеряете, если посмотрите сейчас?
— Я ничего не понимаю в яхтах, мистер Эгаттер. Я думаю, что осмотр яхты должен происходить в присутствии... э... квалифицированных специалистов.
— А что вы скажете относительно участия мистера Барнса или мистера Форсайта?
Инспектор уставился в пол, пошарил в карманах, извлек сигарету. Не поднимая глаз, сказал:
— Не знаю. Ведь вы знакомы друг с другом слишком хорошо, мистер Эгаттер. Мне говорили, вас водой не разольешь. Удобно ли им участвовать в осмотре?
— Что именно вы имеете в виду? Их возможную необъективность?
Он поглядел на меня мягкими карими глазами.
— Я имею в виду только то, что мы посмотрим эту лодку завтра с несколькими экспертами из Плимута. И если не обнаружим ничего необычного, все мы сможем забыть об этой истории. И слава Богу, мне не придется больше выходить в море и замерзать до смерти, — сказал инспектор Неллиган. — Повторяю, если эксперты ничего криминального не обнаружат, с вас будет снято подозрение.
Орел — я выиграл, решка — ты проиграл.
Я подошел к мачте и посмотрел на нее внимательно, разбита невероятно, но крепления на топе и клотике[44] оставались на месте, кливер-фал[45] с клочком белого паруса все еще был прикреплен к скобе. Я смотрел на него, желая получить какой-то ответ. Я наклонился, чтобы рассмотреть получше.
Ответ там был.
Я подошел к Чифи и сказал:
— Пойди и посмотри на это. — Он отдал румпель[46] одному из водолазов, и мы вскарабкались внутрь кокпита, за нами последовал Форсайт. Я показал на угол куска паруса. — Что это? — спросил я.
— Выглядит как угол стакселя. — Чифи наклонился, чтобы посмотреть на маленькую черную цифру на клочке материи. — Номер пять.
— Генуя номер пять[47]. Размером с носовой платок. Думаешь ли ты, что моряк с опытом Хьюго перевернулся бы при штормовом стакселе?
— Не похоже, — сказал Чифи. — Сила ветра была всего восемь.
— Так что сломался руль, — заключил Форсайт.
— Или его испортили, — бросил я.
— Клянусь Богом! — встрепенулся Чифи.
Они высадили меня у причала. Я понаблюдал, как ржавая баржа, пыхтя, удалялась в сумерках. Черные мешки у ее кормы выталкивали перед собой маслянистые волны, и я слышал слабый рокот, когда те разбивались о внешнюю сторону мола; вскоре баржа завернула за Хелберроу-Пойнт.
Заведение Спирмена располагалось на плоской части побережья между Пултни и Малым Пултни. Там строилось порядочное количество однотонников, которые являются основным видом яхт, вбирающим некоторые новые и оригинальные идеи; так что если вы их строите, то вряд ли пожелаете, чтобы какие-то Том, Дик или Гарри болтались поблизости. Отсюда — проволочное заграждение двенадцати футов высотой вокруг верфи.
Баржа исчезла в сгустившихся сумерках. Причал был пуст. Я втянул носовой фалинь[48] «Наживки», посыльного судна «Наутилуса», пришвартованной вместе с небольшой флотилией шлюпок в пенистой воде у ступенек.
«Наживка» не была каким-то там хлипким сооружением из клееной фанеры или надувной лодкой. Крепкая десятифутовая гребная шлюпка, достаточно тяжелая — поэтому ее осыпали проклятиями те, кому доставалось поднимать лодку на борт «Наутилуса». Но для сегодняшней ночи это было именно то, что нужно.
Я спустился по ступеням, сел в «Наживку» и начал грести. «Наутилус» был повернут носом на запад, в водоворот приливной волны. Я подошел к его левому борту и привязался к пиллерсу[49], которого не было видно с берега. Над гаванью возвышался Пултни, ярус за ярусом цепочки желтых огней опоясывали склоны утесов, и их отражения дрожали в покрытой рябью воде.
Я поднялся на палубу и собрал кое-какие инструменты, фонарь и фотоаппарат, положив их в полотняный мешок. Затем прошел в каюту, быстро подкрепился сандвичем с солониной и протолкнул все это внутрь глотком «Феймоуз Граус». Наконец я натянул толстую фуфайку с пропиткой и темную фуражку с отполированным козырьком и кокардой «Линия Эгаттер». Затем я зажег все огни в каюте и вернулся на палубу.
Небо из синего стало черным, и звезды выплывали из-за облаков. Луна где-то пропадала. В сотне ярдов от меня набережная была пуста. Виднелись огни на французской яхте немного дальше в сторону моря, но на ее палубе никого не было видно. Очень осторожно я спустился в «Наживку», поставил весла в выемку на транце[50] и отпустил фалинь. Я крутанул веслом раз-другой, и лодка двинулась в сторону моря. Если кто-нибудь наблюдал с берега, огни «Наутилуса» должны были слепить его. Когда я вышел из-под укрытия мола, послышались легкие ритмичные удары небольших волн о борта лодки, и огни города — масса светлячков — перевернулись, после того как прилив подхватил шлюпку и поволок ее к востоку.
Я знал: раз конец причала пройден, меня нельзя заметить на фоне темной полосы, где море соединялось с южным горизонтом. Поставив весла в уключины, я начал грести. Прилив помогал мне; через пять минут я миновал Хелберроу-Пойнт и взялся основательно работать левым веслом, чтобы повернуть лодку к берегу, к плоской полосе отложений, намытых водоворотом за мысом. Повернув, я почувствовал на лице дуновение ветра. Наверху перистые облака уже сгущались в более плотные слои. Сегодняшнее затишье явно было временным.
Ушло еще десять минут на то, чтобы пройти поперек волн и пробраться к отмели. Песчаный берег сиял под светом звезд, и я напрягал глаза, чтобы увидеть Бастион. Это был огромный кусок бетона, оставшийся со времен войны, и сразу за ним открывался вход в лагуну или, вернее, один из входов. Главный, искусственно углубленный, по сути, принадлежал верфи Спирмена. Вход за Бастионом не использовался никем, кроме личностей вроде меня и Хьюго. Мальчишками мы здесь проникали в лагуну, чтобы тайком ловить морскую форель, направляющуюся в реку Пулт, которая здесь впадала в море. Пригодился этот путь и сейчас — чтобы приблизиться к заведению Спирмена, оставшись незамеченным.
Прилив быстро пронес меня через канал около Бастиона. Удар по плоскому днищу — и я оказался в лагуне. Если кто-нибудь наблюдал, то именно здесь меня могли увидеть. Порыв ветра пронесся по зеркалу воды. Теперь я находился под прикрытием берега, и песчаный тростник, колеблемый ветром, издавал звук, похожий на треск сухих костей. Я ощутил острое чувство одиночества на этом пустынном берегу. Я серьезно рисковал. Если Неллиган услышит о предпринятом мной, он решит, что я убийца, который старается замести следы.
Я греб вдоль лагуны еще почти пять минут, стараясь не очень высовываться из лодки. Скоро высокий проволочный забор верфи выступил на фоне темно-синего неба. Я сделал, вероятно, еще полсотни взмахов, затем увидел то, что искал.
Люди, подобные Неллигану, с их сухопутными представлениями о безопасности, плохо понимают, что их стандарты не подходят для моря. Ветры дуют, волны смывают столбы, а колючая проволока ржавеет. В данном случае песок попросту вымыло у основания столба, оставив щель в два фута под нижней частью сетки. Я втащил якорь «Наживки» на берег и хорошо закрепил его. Затем закинул на плечо мешок с инструментами и пролез под заграждением.
Я знал верфь Спирмена как собственное жилище. Три длинных эллинга из гофрированного железа, стоящие параллельно друг другу на большой огороженной территории, где струйки песка перемещались
