Я понял, что произойдет, до того, как это случилось. По бокам ворот стояли массивные гранитные столбы. Моя машина шла на правый из них. Я сильно нажал на тормоз, затем постарался оторваться. Но «мерседес» крепко держал меня. Гранитный столб надвигался со скоростью пятидесяти миль в час, я перевел на вторую, нажал на газ. Обе машины повернулись боком, но сила движения вперед была слишком большой. И на визжащих покрышках, на скорости тридцать миль я врезался в столб.
Ремень безопасности удержал меня. Пассажирская дверца вмялась внутрь. Я почувствовал запах выплеснувшегося бензина. Мотор «мерседеса» взревел. Он дал задний ход, выехал на дорогу и ринулся назад к шоссе. Я повернул у себя ключ зажигания. Никакого результата.
Дверца не хотела открываться. Боль от ожогов заставляла меня стонать, когда я вылезал через окно. На подъездной дороге в деревьях вздыхал ветер. «Пежо» Салли стоял там, и свет горел в кухонном окне.
Шатаясь, я пересек площадку из гравия и постучал в дверь.
Глава 26
Ветер усиливался. Он свистел в вершинах дубов, заставляя их бешено раскачиваться. Я с трудом держал глаза открытыми. Когда дверь отворилась, ноги у меня подкосились и я упал, второй раз за день ощутив вкус ворсинок ковра. Дом, казалось, звучал, словно безумный хор, дерево скрипело, окна грохотали, двери хлопали, краны капали. Я лежал какое-то время, совершенно сбитый с толку всем этим. Постепенно я осознал, что Салли произносит мое имя. Я кое-как приподнялся — только на четвереньки, иначе не смог.
— Твое лицо... — сказала она. — Давай помогу. Я сел на один из жестких стульев в холле.
— Что ты делал? — спросила она.
Я с трудом сфокусировал на ней взгляд. Чувствовал, что веки опалены. Впрочем, все лицо опалено и страшно болела рука, да и верхняя часть тела тоже, особенно в тех местах, куда поджигатель угодил брошенным стулом и где я ударился, столкнувшись со столбом.
— Вел машину.
— Расскажи.
— Позднее. Телефон.
Я позвонил в больницу и спросил Хильду Хикс.
— О, мистер Эгаттер, — сказала она, — этот парень Скотто опять попал к нам. Тяжелые ожоги.
— Насколько тяжелые? — спросил я, представляя Скотто умирающим, с содранной кожей.
— Он пошел домой, — сказала Хильда, — с этой славной Джорджией.
— Слышал, что Эми Чарлтон тоже у вас. Как она?
— Неважно. Спит. Джорджия сказала, если вы позвоните, дать вам номер ее телефона.
— Со Скотто все более-менее, — сказала Джорджия. — Трудно поверить, но у него сгорела одежда и больше ничего, за исключением ресниц.
— А «Наутилус»?
— Потонул. Сгоревший. Но ты спас корпус. Мне очень жаль, Чарли.
— Мне тоже. А сможет Скотто идти в море?
— Спроси его, — ответила она.
Должно быть, они лежали в постели. Постель... Какое прекрасное слово!
— Ты пострадал? — спросил я.
— Не очень, — ответил Скотто.
— Сможешь плыть завтра?
— Конечно.
— А можешь встать рано и осмотреть «Колдуна» с головы до ног? Позови других на помощь.
— Угу. Дайк спит на борту сегодня. На всякий случай.
— Я приеду, когда смогу, Скотто. Этот тип был на борту «Колдуна» после того, как поджег «Наутилус». Сигнал сработал.
— Да ну! — Голос Скотто потерял свою обычную уверенность.
Чтобы во время гонки остановить лодку, существует масса способов, а выяснить причину поломки очень сложно. Но разбираться во время соревнований мы, конечно, не хотели. Нужно было сделать это сейчас.
— Извини, что спрашиваю, — сказал Скотто, — но ты вчера устремился в погоню за парнем. Поймал его?
— Он поймал меня. И вот что я еще хочу тебе сказать. Не вступай ни в какие разговоры с Франком Миллстоуном, Арчером или еще кем-либо из этой шайки.
— Ладно, мог и не предупреждать. Э... здорово ты поработал с этим огнетушителем.
— Вовсе нет. Сожалею, что... пришлось тебя тушить. Заливать пеной... Ну пока, старина. — Салли смотрела на меня.
— Детские игры, — сказал я.
— Заткнись, — ответила она. Я видел, что она помнит наш последний разговор, и это было мне приятно. В моем нынешнем положении удовольствие доставляли самые неожиданные вещи.
— Что же все-таки случилось? — спросила Салли. Я стал объяснять, вращая диск телефона.
— Он шел сюда? — сказала она.
— Да.
— Но зачем?
— Я надеялся, что ты прояснишь мне это. Телефон ответил:
— Полиция.
Я попросил Неллигана и сказал:
— Хотите добраться до того, кто поработал с моими рулями?
— Я не имею никаких доказательств, что кто-то что-то сделал с рулями, — сказал он.
— Хорошо. Тогда займитесь поджогом и попыткой убийства.
— О! — Казалось, я произвел впечатление. — С кем я должен увидеться?
— Можете начать с Джека Арчера. Он остановился у Фрэнка Миллстоуна. Попробуйте узнать, кто вел его машину сегодня вечером. И еще можете посетить миссис Эми Чарлтон в больнице. У нее сотрясение. Может быть, она расскажет, как его получила.
Я услышал звук зажигаемой спички, видимо, он закуривал «Джон Плейер Спешл».
— Миллстоун и Эми Чарлтон, кажется, не являются вашими приятелями, верно, мистер Эгаттер? Уверены ли вы, что вами не руководят недобрые чувства? Мы пошлем человека к Миллстоуну завтра утром.
Я слишком устал, чтобы спорить.
— Влиятельная особа, не так ли? — усмехнулся я.
— Спокойной ночи, — пожелал мне Неллиган.
Салли помогла мне пройти на кухню и сказала:
— "Наутилус" сгорел. На «Колдуне» кто-то поработал. Эми избили. Твоя машина вдрызг. Что это, Чарли? — Говоря это, она прикладывала к моему лицу влажную ткань. — Что происходит?
Ее египетское лицо то расплывалось, то опять становилось четким, продолговатые зеленые глаза были серьезными, когда она производила какие-то болезненные операции на моей левой щеке.
— Кто-то хочет, чтобы я не участвовал в отборочных, — ответил я. — Что бы ты сказала относительно размера обуви Арчера?
Салли нахмурилась:
— Понятия не имею. Восьмой? Девятый?
— Но не двенадцатый?
— Не двенадцатый, точно.
— Значит, нет. — Все труднее становилось думать. — Так вот, я полагаю, все началось с идеи не пустить меня соревноваться за Кубок, кому-то эта мысль понравилась, но сейчас он действует как взбесившийся психопат.
— Зачем избивать Эми?
— Возможно, он спал с ней. Кажется, все вокруг это делали. Может, ревность?
