– Совершенно верно, – подтвердила Мишель, стараясь не вспоминать о Томе и Каване, которые в эту минуту находились на севере страны и не могли знать о том, что она отправилась в трущобы. Более того, когда прошел слух, что там есть человек, который готов рассказать о Пастиллиано, Том категорически запретил ей совать туда нос. Мишель ни за что не ослушалась бы его, если бы тетка Марсио не сказала Антонио, что он может привести с собой только женщину. Антонио встревожился. Он отлично знал о решимости Чамберса любой ценой оберегать Мишель от опасности. Поэтому Мишель пришлось солгать и сказать ему, что она говорила с Томом по телефону и тот дал согласие на поездку. Ей еще предстояло придумать, что делать, когда обман вскроется.
Старик моргнул и опустил взгляд на кончик сигареты. Потом он вновь посмотрел на Мишель и спросил:
– Кто позаботится о младенце? Вы?
Сердце Мишель замерло. Она сглотнула и ответила:
– Нет, не я. Но он в хороших руках.
Клаудио кивнул:
– Мы не рассчитывали, что вы возьмете его…
– Только потому, что у меня нет возможности, – перебила Мишель. – Если бы была, то, поверьте, я усыновила бы ребенка. Он такой милый. Но мы уже зарегистрировали его в американском агентстве, и, насколько нам известно, им заинтересовались пять супружеских пар.
– Спасибо, – сказал Клаудио. Затем он поднялся на ноги и жестом пригласил Мишель и Антонио следовать за ним.
Оказавшись у задней стены дома, старик повел гостей к вершине холма. Тропический лес становился все гуще и поражал обилием красок. Наконец они очутились на небольшой поляне, откуда открывался вид на убогие трущобы.
– Видите реку? – спросил Клаудио, указывая на извилистую черную полоску внизу.
Мишель кивнула. Им пришлось пересечь реку по пути сюда, и она уже знала, что ее ширина составляет около десяти футов, глубина – четыре, а вместо воды по ее руслу течет вязкое зловонное месиво.
– Четыре дня назад, – продолжал старик, – сюда приехали полицейские и ради забавы заставили восьмерых детей прыгнуть в канал. Одна маленькая девочка едва не утонула.
Наученная горьким опытом, Мишель знала, что слова в таких случаях бессильны, к тому же услышанное ужаснуло ее до такой степени, что она не могла произнести ни звука.
– Вы спасли сына Марсио от подобной участи, – сказал Клаудио. – А то и от чего похуже. – Вернувшись вместе с гостями в дом, он сел в кресло и уже собирался что-то сказать, когда над холмом прогремело несколько мощных взрывов.
Мужчины промолчали, и Мишель осведомилась:
– Что это – предупреждение о приезде полиции?
Клаудио кивнул.
Мишель посмотрела на Антонио.
– Думаешь, они знают, что мы здесь? – спросил Антонио у старика.
– Очень даже возможно, – отозвался тот. – Не забывайте, в нашем районе немало таких, кто готов делать все, что угодно, ради нескольких реалов, например, шпионить для людей, которые пытают и убивают нас. Думаю, кто-то сообщил о вас полицейским в тот самый миг, когда вы появились здесь.
– Что же нам делать? – осведомилась Мишель. Она была твердо намерена остаться, но заметно тревожилась.
Клаудио улыбнулся.
– Сохранять спокойствие, – ответил он и, подняв руку, выкрикнул что-то на незнакомом Мишель диалекте. Почти в ту же секунду в комнате появилась жена старика, невысокая, с худой угловатой фигурой и лицом, на котором лежал отпечаток пятидесяти пяти лет лишений и невзгод. Она привела с собой четырехлетнего мальчика. Завидя Клаудио, малыш вытянул руки, просясь к нему.
– Это мой внук Пауло, – сказал Клаудио и, легонько потормошив мальчика, опустил его в кресло за своей спиной. Мишель, улыбаясь, следила за Пауло, который просунул голову под рукой деда и вытаращил глазенки. Клаудио посадил его себе на колени и заговорил с ним мягким любовным голосом. Мишель от души пожалела, что представители так называемых высших классов Рио-де-Жанейро, как огня боящиеся бедняков и преступности, которую они собой воплощают, не могут сейчас видеть старика с внуком; тогда они наконец осознали бы, что бедные любят своих близких не меньше, чем богатые, а может быть, даже больше.
– Хотите кофе? – предложил Клаудио.
Мишель вспомнила кухню, по которой они прошли, когда отправлялись на прогулку к вершине холма, и ей очень захотелось отказаться, но она никогда не простила бы себе подобной брезгливости. Самое смешное заключалось в том, что она терпеть не могла крепкого сладкого кофе, который варили повсюду в Рио, но решила, что обязательно выпьет до дна. Если, конечно, не заявится полиция.
– Вы не боитесь, что нас обнаружат здесь? – спросила она, обращаясь к обоим мужчинам.
Несколько секунд Клаудио смотрел на нее невозмутимыми карими глазами, потом опустил внука на пол и сказал:
– Они не придут. Они дали понять, что знают о происходящем, и я не сомневаюсь, что с минуты на минуту поступит сигнал о том, что они уехали.
– Но если полицейским известно, что вы разговариваете со мной, значит, вам грозит опасность, – возразила Мишель.
