– Почему Мишель не взяла Робби к своей сестре? – спросила она. – Я думала, тетка Робби с нетерпением ждет встречи с ним.
– Она виделась с мальчиком пару недель назад, здесь, в Лондоне, – ответил Майк. – И Мишель решила, что нам с Робби будет лучше провести некоторое время вдвоем.
Зельда вздернула брови:
– Неужели? Надо ли понимать это так, что между вами не все ладно, или вам попросту захотелось побыть в мужской компании?
Майк усмехнулся:
– То и другое.
Зельда выпятила губы и пристально посмотрела на него серыми глазами.
– Каван поехал в Уэльс вместе с Мишель, – добавил Майк.
– Мне все ясно, – сказала Зельда. – Или, может быть, я ошибаюсь?
Майк улыбнулся.
– Вряд ли, – ответил он. – Мы тоже так думаем. Проще всего нынешнее положение можно выразить так: Мишель встала перед тяжелым выбором между мной и Каваном.
Зельда искренне изумилась.
– А я полагала… – начала она.
– Что мы давно все уладили, – закончил за нее Майк. – Я и сам так думал. И Мишель тоже – до тех пор, пока мы не стали жить вместе. Но прошло совсем немного времени, и мы поняли, что приняли неверное решение – по крайней мере в том, что касается Мишель и меня.
– О Господи… – пробормотала Зельда. – А мы все думали… – Она посмотрела на Майка. – Мишель ушла от тебя?
Майк рассмеялся.
– Я бы так не сказал, – возразил он.
– Но Мишель поехала в Уэльс с Каваном. Она до сих пор любит его?
Майк пожал плечами.
– Думаю, Мишель и сама этого не знает, – ответил он. – Именно потому они решили побыть вдвоем. Пару дней они проведут у Марианны, сестры Мишель, а потом снимут коттедж. Каван перенес пытки и собственными глазами увидел, сколько горя и несчастий в нашем мире, и исполнен решимости вернуться, чтобы продолжать борьбу с такими людьми, как Пастиллиано. Нечего и говорить, какую горячую поддержку нашли его стремления у Мишель.
– Кажется, это ничуть тебя не беспокоит, – с подозрением в голосе произнесла Зельда.
Майк кивнул и прикусил нижнюю губу, словно задумавшись над ее словами.
– Отчасти беспокоит, – сказал он наконец. – Но отныне это забота Мишель, не моя.
Зельда ждала продолжения, понимая, что вот-вот выяснится истинная причина, побудившая Майка пригласить ее к себе сегодня вечером.
– Мишель говорит, – произнес Майк, рассеянно глядя в сумерки, – что когда мы были в Рио, ее внезапно захватила мысль о том, что она должна вернуться ко мне и что, хотя она любит Кавана, это совсем не те чувства, которые она испытывает ко мне. Мишель захотела, чтобы мы стали жить семьей – она, я и Робби. Она захотела, чтобы мы вновь попытались полюбить друг друга, если, конечно, я не против. И разумеется, я согласился – ради Робби. Но не прошло двух месяцев, и уже совершенно ясно, что у нас ничего не получилось. Мы изменились. Мы стали другими людьми, и хотя я всегда беспокоился о Мишель, даже любил ее, я уже не чувствую к ней того, что прежде. И она, в свою очередь, чувствует мое охлаждение. Именно она первой заговорила об этом, и я не захотел ей лгать. Сейчас Мишель утверждает, будто бы разрывается между мной и Каваном. Правда ли это, знает только она. Думаю, она попросту спасает лицо, и это не очень-то честно по отношению к Кавану. Но Каван уже взрослый, как-нибудь справится. А может быть, Мишель действительно пребывает в растерянности. Она не хочет ни расставаться с Робби, ни отнимать его у меня.
Зельда сделала большой глоток, не спуская с Майка глаз.
– Угу, – сказала она. – Серьезная дилемма, и все станет еще сложнее, если Мишель вновь возьмется за старое.
– По-моему, она была бы рада, но понимает, что не сможет взять с собой Робби. Такая жизнь не для ребенка, к тому же пришло время определить его в хорошую школу, где он учился бы вместе со сверстниками. Разумеется, Мишель с этим не спорит, но ей будет трудно расстаться с сыном, а я не хочу заставлять Робби жить со мной, если он предпочитает мать.
– Вы говорили с ним?
– Нет, он слишком мал, чтобы все это сознавать. К тому же он обладает достаточно гибкой психикой, он независим, но покладист и сделает все, что мы ему скажем. Порой он бывает упрям и чересчур шаловлив, однако в общем и целом он хорошо воспитан – и это просто чудо, если вспомнить, как он рос. Иногда Робби кажется на редкость уравновешенным и собранным, ты забываешь, что он столь же уязвим, как любой его ровесник.
– Уязвим, да, – отозвалась Зельда, – но большинство детей гораздо крепче, чем мы думаем. Пока их любят, заботятся о них, уделяют им должное внимание, для них нет большой разницы, где жить. И все же в Индии или Африке ему не место – по крайней мере в тех условиях, в которых будет существовать Мишель.
– Именно поэтому мы предложили Робби выбирать – отправиться ли с матерью в Уэльс или остаться со мной, – сказал Майк. – Это было небольшое испытание для мальчика, хотя, конечно, вряд ли из него можно делать далеко идущие выводы, но он не колебался ни минуты. Надолго ли хватит его решимости, нам еще
