— Да, я взволнована! Скажите, мистер Доусон, ведь вы миллионер?
Он поднял голову и начал нараспев:
— Ну, я думаю, если реализовать все мои ценные бумаги, закладные, изъять капиталы, вложенные мною в железные рудники в Мезабе, в северные леса и отчужденные земельные участки, наберется без малого два миллиона, и каждый цент я добыл упорным трудом, а не швырял направо и налево…
— Я хочу у вас все это отобрать!
Доусоны одобрительно отнеслись к такой шутке и весело переглянулись. Он хмыкнул:
— Вы хуже преподобного Бенлика! Он никогда не штрафует меня больше, чем на десять долларов зараз.
— Я не шучу. Я говорю серьезно. Ваши дети в Сент-Поле — уже взрослые преуспевающие люди. Неужели вы умрете, не оставив памяти о себе? Почему бы вам не сделать что-нибудь большое и оригинальное? Почему бы не перестроить весь город? Пригласите знаменитого архитектора, и пусть он составит пригодный для прерий план города. Быть может, он создаст совершенно новые архитектурные формы. Тогда снесите долой все эти неуклюжие постройки.
Мистер Доусон принял ее слова всерьез. Он промычал:
— Да ведь это стоило бы миллиона три-четыре!
— Но у вас одного — только у одного человека — есть уже два миллиона!
— Я? Чтобы я своим горбом заработанные деньги потратил на постройку домов для шайки бродяг, которые за всю жизнь не сумели гроша скопить?.. Я никогда не был скуп. У жены всегда была служанка, если только удавалось найти. Но мы сами работали до изнеможения — истратить все на банду мошенников?..
— Ну, не сердитесь, не сердитесь! Я — только хотела сказать… Конечно, не надо тратить всего, но если бы вы подписались во главе листа, а потом другие, и если бы вы поговорили о необходимости украсить город…
— Послушайте, детка, у вас странные идеи! Да и чем вам не угодил наш город? По мне, он вполне хорош. Сколько раз мне говорили люди, которые весь свет объездили, что лучше нашего Гофер-Прери нет городка на Среднем Западе! Прекрасный город, на любой вкус. На наш вкус, во всяком случае. А кроме того… мы с женой подумываем купить особнячок в Пасадене и переехать туда.
По пути домой Кэрол встретила Майлса Бьернстама.
На какое-то мгновение этот рабочий с разбойничьими усами и в грязном комбинезоне показался ей более чем кто бы то ни было похожим на увлекающегося юношу, которого она искала для совместной борьбы, и она полушутя рассказала ему кое-что о своих замыслах.
Он проворчал:
— Никогда не думал, что сойдусь в чем-нибудь со старым Доусоном, этим кровопийцей и взяткодателем. Но вы на ложном пути. Вы все еще нездешняя. Вы хотите что-нибудь сделать для города? А я — нет! Я хочу, чтобы город сделал что-нибудь для себя. Деньги старого Доусона не нужны нам, по крайней мере как подарок. Мы сами отберем их у него, потому что они наши. Вам нужно побольше твердости и упрямства. Переходите к нам, неунывающим бродягам, и когда-нибудь, когда мы поумнеем и больше не будем простофилями, мы возьмем все в свои руки и поведем дело как следует.
Из ее друга он сразу превратился в скептика в рабочем костюме. Кэрол не прельщала автократия «неунывающих бродяг».
Дойдя до окраины города, она забыла о Бьернстаме.
Теперь мечты о новой ратуше были вытеснены совершенно иной волнующей мыслью о том, как мало делается для жалких обитателей этих неживописных трущоб.
Весна в прерии не похожа — на тихую деву. Она вспыхивает жарким огнем, — глядишь, а ее уж нет. Грязь на дорогах за несколько дней превращается в мелкую пыль, а лужи по обеим сторонам засыхают в виде длинных ромбов гладкой черной земли, напоминающей потрескавшуюся лакированную кожу.
Кэрол торопилась на заседание программной комиссии Танатопсиса. Предстояло наметить темы на осень и зиму.
Председательствовавшая на этот раз Элла Стоубоди в блузе устричного цвета осведомилась, не возникло ли новых предложений.
Кэрол встала. Она внесла предложение, чтобы Танатопсис занялся вопросом о помощи городской бедноте. Она была вполне корректна и высказывала современные взгляды. Она просила не о благотворительности, а о том, чтобы дать людям возможность самим помочь себе. Следовало бы организовать бюро найма рабочей силы, научить женщин держать в чистоте детей и стряпать, а кроме того, учредить городской ссудный фонд для постройки коттеджей.
— Что вы думаете о моих планах, миссис Уоррен? — закончила она.
Рассудительно, как подобает женщине, связанной благодаря браку с церковью, миссис Уоррен ответила:
— Я уверена, что все мы от души разделяем чувства миссис Кенникот. Когда мы встречаемся с подлинной нищетой, для нас большая радость — исполнить свой долг перед нашими менее счастливыми ближними. Но мне кажется, что мы испортим все дело, если перестанем смотреть на него как на благотворительность. Ведь милосердие — главное украшение истинного христианина и всей нашей церкви. Библия служит нам в этом лучшим руководством. «Вера, надежда и милосердие», — говорится в ней, и еще: «Бедные всегда с вами», — а это значит, что никогда не сбудутся все эти ученые планы устранения бедности. Никогда! И разве не лучше так? Скучно было бы жить в мире, лишенном всякой радости даяния. А кроме того, когда этот бездомный люд знает, что ему помогают из милосердия, а не по обязанности, он проявляет гораздо больше благодарности.
— Помимо всего этого, — фыркнула мисс Элла Стоубоди, — вас просто обманывают, миссис Кенникот! Здесь вовсе нет настоящей бедности. Взять хотя бы эту миссис Стейнгоф, о которой вы говорили; я отдаю ей в стирку все белье, с которым не может справиться наша служанка. За один только прошлый год она заработала на этом не меньше десяти долларов! Я уверена, что папа никогда не одобрит ссудного фонда для постройки коттеджей. Папа говорит, что тут весь народ — жулик на жулике. Особенно все эти фермеры — арендаторы, которые уверяют, что им так трудно приобретать семена и машины. Папа говорит, что они просто не хотят платить долги. Говорит, что терпеть не может описывать имущество, если закладные просрочены, но это единственный способ заставить их уважать закон.
— Подумайте еще о том, сколько мы даем этим людям всякой одежды! — сказала миссис Джексон Элдер.
Кэрол вмешалась снова:
— Ах, кстати об одежде! Я как раз хотела поговорить о таких подарках. Не находите ли вы, что, прежде чем отдавать бедным старые вещи, нам следовало бы чинить их и по возможности приводить в приличный вид? Хорошо было бы в следующий раз перед рождеством собраться нам здесь и заняться починкой одежды, шляп…
— Господи помилуй, да у них больше времени, чем у нас! Они должны быть счастливы и благодарны, в каком бы состоянии ни были вещи. Я и не подумаю сидеть и шить для этой лентяйки миссис Вупни, когда у меня своего дела по горло! — заявила Элла Стоубоди.
Все они уставились на зачинщицу спора. Кэрол вспомнила, что у миссис Вупни, мужа которой раздавило поездом, десять душ детей.
Но миссис Мэри Эллен Уилкс улыбалась. Она была владелицей антикварной лавки и книжного магазина и чтицей в маленькой церкви последователей «христиан-1 ской науки». Она внесла в вопрос полную ясность:
— Если бы люди понимали основы «христианской науки», понимали, что мы дети божьи, и ничто не может причинить нам вреда, они не впадали бы в заблуждения и нужду.
Миссис Джексон Элдер подтвердила:
— Я нахожу, что клуб делает достаточно: и зеленые насаждения, и борьба с мухами, и наша инициатива с комнатой отдыха, не говоря уж о том, что мы собираемся побудить администрацию железной дороги разбить сад около станции!
