— Но для тебя все это — просто месть, ведь так?
Алекс снова пожал плечами.
— Можешь считать и так, если тебе нравится. Но обещаю тебе, — что в этом случае месть будет столь же сладка для побежденного, сколь и для победителя.
Сердце Лори тревожно забилось.
— Я… — начала она говорить, но не смогла.
Она перевела дух, нервно проведя кончиком языка по верхней губе, и вновь попыталась заговорить:
— И все равно, ты не должен так обращаться с Джеймсом. Он не имеет никакого отношения к истории с эскизами.
— Ах да, драгоценный мистер Форсит. — Алекс произнес это имя с такой гримасой на лице, словно его аристократические ноздри учуяли какой-то дурной запах. — Поверь мне, я оказываю тебе услугу.
— Услугу? Каким, интересно, образом?
— Спасая тебя от брака с этим бесполым калькулятором. Ты не была бы счастлива с таким человеком.
Лори побагровела: столько наглости и цинизма было в его тоне.
— А с тобой, можно подумать, буду!
Он ничуть не обиделся, лишь лениво улыбнулся.
— Я не думаю. Я знаю это.
Алекс неспешно приблизился к ней, а она стояла, как зачарованная, не в силах двинуться с места. Он взглянул на нее сверху вниз, легкая усмешка заиграла на его губах.
— Видишь ли, Лорина, четыре года назад ты заинтриговала меня, я и по сей день заинтригован. Что- то такое в тебе есть… Эти пепельные волосы, светло-зеленые глаза, которые темнеют, когда ты сердишься, стройное, гибкое тело, до сих пор хранящее некоторую детскую угловатость. — Алекс словно бы разговаривал сам с собой. — «Держись от меня подальше!» — вот что заметит в тебе любой мужчина. Но я ощущаю иные, более глубинные сигналы, вижу, как бушует в тебе скрытый огонь.
— Какие глупости ты…
— Этих сигналов абсолютно не замечает драгоценный наш Джеймс. Да едва заподозрив об их существовании, он милю бы пробежал без передышки прочь от тебя.
— Ты не прав, не прав, — звенящим голосом начала говорить она. — Джеймс, он…
— …Ничтожество, ноль без палочки. Взять хотя бы то, как он безропотно уступил тебя мне. Настоящий мужик убил бы за такую женщину, как ты.
Лори задело звучащее в его голосе брезгливое презрение. По правде говоря, ей и самой приходили в голову подобные крамольные мысли. Но в конечном счете выходило, что Джеймс-то умнее Алекса Барези. От этой мысли ей предстояло черпать утешение еще долгие недели, а то и месяцы.
— Скажи на милость, — продолжала она, стараясь, чтобы в ее голосе прозвучало ледяное безразличие, — когда тебе пришла в голову эта дикая идея? Или это было задумано давно — в качестве финального акта твоей вендетты?
— Нет, до сегодняшнего дня у меня и в мыслях ничего подобного не было.
Непредсказуемость действий этого человека внушала ужас.
— А вдруг ты завтра передумаешь?
— Вряд ли. Я давно подметил, что самые блестящие решения принимаю без долгих раздумий.
— Да, в том, что касается бизнеса.
— А есть какая-то разница? Я действую, повинуясь своим инстинктам, а сейчас они подсказывают, что мы с тобой…
Фраза осталась незаконченной, но Лори почувствовала, что он медленно раздевает ее взглядом, и, казалось, не только глаза его, но и пальцы лениво ощупывают каждый сантиметр ее дрожащего тела.
Прямо перед ним рос куст розы сорта «Фантэн Лятур». Алекс сорвал дивно благоухающий цветок и воткнул в волосы остававшейся неподвижной Лори. Это было повторением давней сцены в саду и, застигнутая врасплох воспоминаниями, она смотрела на него широко раскрытыми глазами.
В его взгляде появилось странное выражение.
— Знаешь, четыре года назад, на вилле… — Она невольно вздрогнула, оказывается, он тоже вспоминал тот вечер, — …я сказал тебе, что ты похожа на Примаверу Боттичелли: едва сформировавшаяся юная девушка, само воплощение весны. Но теперь ты скорее похожа на лето: пробуждающаяся, созревающая, готовая вот-вот расцвести.
Он подошел так близко, что от его дыхания вздрагивали завитки светлых волос у нее на висках, и, несмотря на злость, она вдруг поняла, что попадает под влияние его чар.
Но она сможет противостоять ему. Ради Джеймса она пойдет на все. Но тем не менее Лори отступила от него на шаг, непроизвольно прижав руку к губам.
— О, это мне что-то напоминает.
Заметив, что Лори продолжает пятиться от него, Алекс схватил ее руку и, прежде чем она сумела что-либо предпринять, сорвал с ее пальца колечко, ободрав ей при этом кожу на суставе. Лори даже охнула от боли. Но боль тут же сменил ужас, ибо Алекс, едва взглянув на кольцо, подбросил его в воздух, и оно шлепнулось прямо в каменный бассейн в центре розария.
— Ты что делаешь?! — вне себя от возмущения закричала она.
— Если Джеймс пожелает, он может смело его забрать.
— Но ты должен был мне позволить самой вернуть его.
— Я был должен? — Алекс, казалось, был абсолютно равнодушен.
Он снял с мизинца своей правой руки перстень с печаткой.
— Как ты догадываешься, у меня не было возможности подобрать для тебя обручальное кольцо, но пока…
Он надел перстень, все еще хранящий тепло его кожи, на ее безымянный палец. У Лори бешено колотилось сердце, и странные чувства обуревали ее, когда она смотрела на это тяжелое золотое кольцо с темно-зеленым нефритовым диском. Вот оно, первое звено в металлической цепи, приковывающей ее к Алексу Барези.
— Оно мне велико. Я потеряю его, — сказала Лори, но когда попыталась снять кольцо, он крепко удержал ее за руку.
— Нет, ты этого не сделаешь. — Глаза их находились в нескольких дюймах друг от друга, их разделяли только сцепленные руки, ресницы Лори задрожали и опустились.
— Что означает этот герб?
— Здесь изображено два льва. Один лев — это Венеция, другой — семья Барези.
Лори рассматривала двух зверей, стоящих на задних лапах друг напротив друга; на их утомленных мордах замер немой рык. Алекс словно пометил ее своим личным клеймом, кольцо на руке заставляло ее чувствовать себя собственностью Барези.
— Поносишь его, пока я не подберу тебе более подходящее. Этот перстень был подарен Барези Дожем Венеции в шестнадцатом веке в знак благодарности за оказанные услуги.
— Видимо, помогли без хлопот избавиться от какого-нибудь врага? — не без ехидства спросила она.
Но Алекс лишь рассмеялся в ответ.
— О нет, все гораздо благороднее. Моя прапрапра… бабка была его фавориткой, большая, говорят, была искусница в делах любви.
Все еще держа руку Лори, он коснулся губами тыльной стороны ее ладони, но затем, не выпуская ее, перевернул и нежно поцеловал ладошку. Его губы едва коснулись теплой кожи, но тем не менее от этой крошечной точки по всему телу Лори словно бы побежал электрический ток, посылая ей в кровь бешено кружащиеся снопы искр и покалывая кожу иголочками.
Наконец — Лори показалось, будто прошла вечность — он поднял голову и посмотрел на ее лицо, на приоткрывшиеся губы. Она увидела, как светло-серые глаза потемнели, и он загадочно улыбнулся уголками губ.
Эта улыбка мгновенно вернула Лори к действительности. С ума она, что ли, сошла — успела уже
