В ее глазах сверкнули веселые огоньки.
– Ох, Рианон, – передразнил Макс, приподнял ее подбородок и провел большим пальцем по нижней губе.
– Я и не знала, что ты со мной станешь таким нервным, – хихикнула она.
– Я не нервничаю, я боюсь, – поправил он. Дыхание мужчины и женщины смешивалось в холодном воздухе. – Боюсь оказаться в дурацком положении, боюсь потерять тебя.
– Не бойся, – прошептала она и закусила губу. У них оставалось меньше суток.
– Пойду наберу ванну, – сказал Макс и поцеловал ее раскрасневшийся нос.
Когда он ушел, Рианон присела на ступеньку и поставила на колено кружку с какао, придерживая ее рукой. За эти два дня они получили друг от друга так много, но как же далеки были от насыщения! С каждым глотком любви жажда разгоралась сильнее. Она вздохнула, глянула на фонтан, который он починил, и слабо улыбнулась. Нужно найти какой-то способ продолжать жить без него. Это все равно, что ощутить тепло от улыбки, надежду превратить в веру. Да, у нее может быть улыбка и надежда, но что они без тепла и веры? Будет трудно, очень трудно, но не надо сейчас об этом думать. Рианон нахмурилась, поймав себя на мысли о том, на что она могла надеяться. На то, что с Галиной случится несчастье.
Она поднялась, отнесла кружку в кухню, потом пошла к Максу, в ванную. Призрачная светлая фигура стояла у ванны, окутанная клубами пара. Руки он опустил в карманы. На лице была написана глубокая задумчивость. Увидев ее, он протянул к ней руку и прижал к себе.
Они тихо стояли рядом и ждали, когда наполнится ванна. Наконец Макс быстро разделся и лег в горячую воду.
Потом и Рианон оказалась рядом с ним. Она сидела между его раздвинутых ног, прислонясь к нему спиной. Он натирал ей спину, ласкал ее и шептал на ухо что-то такое, от чего она смеялась и любила его еще сильнее.
Гораздо позже, когда оба уже лежали в кровати, Макс вдруг сказал:
– Давай придумаем что-нибудь особенное.
Глаза Рианон расширились.
– Например?
– Ну… – Он уставился в потолок, будто дожидаясь озарения. – Можно… полететь в Париж и оказаться в небольшом ресторанчике. А потом поехать в отель, где персонал умеет не интересоваться именами постояльцев.
Рианон засмеялась.
– Ты серьезно? – Она приподнялась на локте и изумленно смотрела на него.
– Совершенно серьезно. Самолет концерна здесь. Слетаем и вернемся, и никто-никто не узнает, что мы уезжали.
Ее внезапно захлестнуло желание осуществить эту мысль, оказаться там, где их не знает ни одна душа, где они будут только вдвоем, будут принадлежать только друг другу… Она взглянула на Макса горящими от возбуждения глазами, не находя слов, чтобы выразить, как сильно любит его. В конце концов Рианон не нашла ничего лучшего, чем просто сказать:
– Пойду возьму паспорт.
В Лондон они вернулись незадолго до полудня. Стоял мороз, в небе висели тяжелые тучи. Взятая напрокат “БМВ” мчалась к Кенсингтону. Макс сидел за рулем. Рианон включила радио, чтобы послушать новости. Сегодня утром четыре человека погибли из-за снежных буранов. На железных дорогах, как и всегда в непогоду, творилось черт-те что.
– Надо было остаться в Париже.
С улыбкой Макс взял ее за руку. Рианон улыбнулась в ответ, хотя в душе у нее нависли такие же тяжелые тучи, как и в небе. Всего через двадцать минут они будут у нее дома, а вскоре после этого Макс уедет.
– Когда вы летите в Швейцарию? – спросила она, стараясь, чтобы голос звучал хоть сколько-нибудь непринужденно.
– В воскресенье. У Галины есть еще дела в Лондоне, а в воскресенье она будет свободна.
Рианон кивнула, отворачиваясь. Мимо проносились деревья, застывшие от мороза, заваленные снегом машины.
– Я поговорю с ней, – произнес Макс.
Рианон обернулась к нему, сердце ее дрогнуло.
– Что, о нас? – Голос вдруг сделался хриплым.
Он кивнул.
– Но я думала…
– Рианон, это невозможно. – Он не дал ей говорить. – Мы должны быть вместе. Эти три дня, по-моему, показали, насколько мы подходим друг другу, во всех смыслах, так пусть у нас будет возможность увидеть, как далеко мы зайдем, в самом ли деле можем жить вместе, иметь семью и будущее, как все, кто любит друг друга. Бог свидетель, перед нами много препятствий, у каждого свои обязанности, у тебя здесь, в Лондоне, у меня в Америке, но мы все уладим, только бы Галина…
Он умолк, и оба ощутили вину.
– Что ты хотел сказать? – нарушила молчание Рианон.
