– Рашид! – крикнула она. – Рашид, где вы?
Вдруг стальная дверь начала медленно открываться внутрь комнаты. Рианон бросилась вперед и рванула дверь. В комнату вступил мужчина.
– Слава Богу! – выдохнула Рианон. – Я уж думала, вы меня тут…
Она умолкла, так как в комнату шагнул еще один человек, смешалась и инстинктивно отступила на шаг.
– В чем дело? – спросила она. – Что вам нужно? У меня нет при себе денег.
Первый вошедший протянул к ней руки. Сердце Рианон едва не выпрыгнуло из груди от ужаса, и она, защищаясь, выставила локти.
– Я же сказала, – выкрикнула она, – у меня нет денег! Рашид взял мою…
Она не договорила, так как неизвестный грубо выкрутил ей руки за спину, едва не сломав. Чей-то кулак врезался в лицо, из носа и рта потекла кровь. Рианон онемела от боли и страха. Враг сжал ее руки еще сильнее и потянул за волосы. Голова откинулась назад. И вдруг пол стал стремительно приближаться – один из нападавших подставил ей подножку. Она не упала, потому что второй незнакомец удерживал ее за руки, но еще никогда в жизни ей не было так больно.
– Прошу вас, – всхлипнула Рианон, – скажите, что вам от меня нужно.
Ее голову опять запрокинули назад, и в темноте она разглядела силуэт женщины.
– Прошу вас, – прошептала она еще раз.
По ее лицу текли слезы, смешанные с кровью. Неизвестная несколько секунд смотрела на нее сквозь прорезь вуали, потом опустила голову, повернулась и вышла.
Рианон не видела, кто ударил ее. Голову пронзила острая боль, она как подкошенная рухнула на пол и погрузилась во тьму.
Когда в дверь номера постучали, Оливер лежал в полудреме. Раскрытый журнал валялся рядом. Телевизор работал, но звук был приглушен; передавали репортаж из Сомали. Рабочий день музыкантов закончился. В “Солнечном баре” уже подавали вечерний коктейль.
Услышав стук сквозь сон, Магир сделал глубокий вдох и разлепил глаза. Двойные двери между спальней и соседней комнатой были распахнуты, поэтому он ясно услышал, как в замке поворачивается ключ.
– Дежурный по этажу, – донесся голос из-за двери.
– Входите, пожалуйста, – крикнул в ответ Оливер, поспешно завернулся в простыню, вскочил с кровати и выключил телевизор. Голова еще слегка кружилась и суставы налились тяжестью, словно он только что провел три раунда боя против Майка Тайсона, но можно было не сомневаться, что он идет на поправку.
Когда в дверях появился человек, Оливер сказал – ему:
– Нужно поменять полотенца, а если вы подождете пару минут, я… Боже! – ахнул он, увидев, как в номер входят Тео Строссен, двое его сыновей и пара буйволоподобных охранников.
– Оливер, – сказал Тео Строссен, протягивая вперед обе руки.
Магир переводил взгляд с одного лица на другое: все мрачные, словно налитые свинцом. Паника охватила его, сердце бешено заколотилось, пальцы крепче сжали край простыни. У горла отчаянно пульсировала жилка.
– Оливер, – повторил Строссен. Он угрюмо и вроде бы недоверчиво взглянул Магиру в глаза. – Сынок, ты хорошо подумал, когда пошел на это?
Слова застряли у Оливера в горле.
– Зачем ты это сделал? – спросил Строссен, покачивая головой, словно отказывался поверить, что Оливер мог поступить с ним таким образом. – На прошлой неделе я говорил тебе, что наше соглашение остается в силе. Я-то думал, что ты, сынок, услышал меня.
Он приложил руку ко лбу, как будто в глубоком горе.
Несколько секунд прошли в молчании, затем Строссен снова заговорил:
– Не буду вдаваться в детали нашего соглашения, поскольку их мы недавно обсуждали. Я хочу знать одно: о чем ты думал, когда решился наплевать на меня? Или рассчитывал, что после этого я позволю тебе сохранить все, что я тебе дал? А может быть, ты надеялся, что я отпущу тебя на все четыре стороны? Тогда ты забыл, что у тебя есть обязательства, которые следует выполнять. Оливер, я сделал тебя тем, кто ты есть, ты сам прекрасно это знаешь. Не сомневаюсь, тебе запомнился тот день, когда мы с тобой сели за стол и заключили сделку. Ты хотел алмазов – ты их получил. Ты хотел Лондон – и его ты получил. Что еще я мог тебе дать?
Оливер мог бы кое-что на это ответить, но язык не поворачивался, поскольку он безумно боялся реакции Строссена.
Магнат сделал знак сыновьям, те шагнули к шкафам и принялись выгребать из них одежду Рианон. Оливер смотрел на это, и паника в его груди росла:
– Оливер, мне неприятно говорить то, что я говорю, – продолжал Строссен. – Но ты не оставил мне другого выхода. Ты моя собственность, сынок. Я тебя купил, и ты с этим согласился.
Магир опустил глаза.
Строссен опять нарушил молчание:
– Она здесь. Я имею в виду Марсию. Она в Марракеше. Я взял ее с собой, чтобы напомнить тебе.
– Господи, – пробормотал Оливер. При последних словах Строссена он побелел. – Тео, – умоляюще начал он, – я пытался сказать тебе на той неделе, пытался сказать…
– То, что ты сказал мне, сынок, я слышал, – прервал его Строссен. – А вот ты, похоже, не расслышал
