В Убагаити есть женский монастырь Кэйсеин, и Байко – настоятельница этого монастыря.
Какое-то время она усердно молилась, потом выпрямилась во весь рост и посмотрела в нашу сторону. Сначала в ее лице мелькнуло удивление, сразу же сменившееся приветливой улыбкой. Нет, она совсем не похожа на «монахиню с крепким чаем». Лет ей где-то за шестьдесят, полное лицо с белой кожей источает благородство, доброту и мягкость, придавая ей сходство с богиней Каннон, стриженая, как это принято у монахинь, голова покрыта платком, черный дорожный плащ.
Не переставая перебирать четки, она приблизилась к нам.
– Досточтимая настоятельница, вы пришли сюда молиться?
– Да, что-то тревожно на душе… – Она пытливо взглянула на меня. – Это родственник Восточного барина?
– Да, это господин Тацуя. Тацуя-сан, перед вами Байко-сама, настоятельница монастыря Кэйсеин.
Я поклонился.
– Очень рада видеть вас. Тем более что сегодня я по просьбе настоятеля храма Мароодзи буду участвовать в поминовении.
– От души благодарю вас, – сказал я.
– А как поживает настоятель? Я слышала, он долго болел, – вежливо продолжила разговор Мияко.
– Что поделаешь, годы берут свое… Сегодня его должен заменить господин Эйсэн. Я приду ему помогать.
– Очень рад. – Общение с настоятельницей доставляло мне удовольствие. – Так может быть, пойдем вместе?
Мы подошли к ступенькам. Монахиня Байко оглянулась назад:
– Эх, как жаль… – Бы о чем?
– Я о криптомерии Котакэ… – Байко указала пальцем на поваленное молнией дерево.
– Как? Ту криптомерию называют «Котакэ» ? – удивилась Мияко.
– Да. А вторую «Коумэ». Эти деревья тоже близнецы, и их назвали в честь бабушек из дома Тадзими. – Лицо Байко омрачилось. – Столько лет, столько веков деревья вместе росли, и вот на тебе – молния поразила одно из них… Боюсь, не к добру это!
Монахиня Байко тоже была родом из этой деревни, и все местные суеверия составляли неотъемлемую часть ее жизни.
Мрачные предчувствия снова овладели мной.
Бессмысленное убийство
Когда мы вместе с монахиней Байко пришли домой, там уже было множество гостей, и они всё прибывали.
Из поколения в поколение члены рода Тадзими придерживались вероучения дзен, их семейным храмом был деревенский храм Рэнкоодзи. Но покойный дедушка предпочитал учение Сингон, храм последователей которого, Мароодзи, находился в соседней деревне. Дед очень почитал настоятеля этого храма Чёэя- сама.
Панихида и поминальная служба проводилась, таким образом, в двух храмах – в храме Рэнкоодзи и в храме Мароодзи.
Храм Мароодзи располагался на границе с соседней деревней, недалеко от знаменитых восьми могил, и имел множество прихожан. Настоятелю храма Чёэю-сама перевалило за восемьдесят, он часто и подолгу болел, поэтому вместо него службы проводил прибывший сюда после окончания войны послушник Эйсэн. Монастырь Кэйсеин, находившийся в городке Убагаити, принадлежал храму Мароодзи, и когда священнослужители этого храма не могли управиться своими силами, они призывали на помощь Байко, настоятельницу монастыря Кэйсеин. В городах все религиозные обряды – будь то обряды, связанные с совершеннолетием, бракосочетанием, похоронами или поклонением предкам, – значительно упрощены, в деревнях же они проводятся полностью и очень тщательно, как в старину.
Ни одна семья не жалеет денег, чтоб достойным образом отметить важнейшие события своей жизни. Вот и сегодня, в седьмой день после похорон, на поминальную службу пришел не один десяток гостей.
Поминальная служба началась в два часа, а закончилась, поскольку проходила в двух храмах, почти в пять, после чего прямо в храме присутствующие вкусили священной пищи. Затем все отправились в дом Тадзими.
Простой народ расположился в помещении при кухне, и атмосфера там воцарилась вполне непринужденная.
А родственники усопших и первые лица деревни устроились в двух больших гостиных, которые соединили, убрав перегородку. Двум священникам предназначались отдельные столики с едой, остальные сидели вместе, перед каждым стоял поднос с угощением.
Хозяйками вечера были, конечно, Коумэ-сама и Котакэ-сама, они отдавали команды, а вся суета выпала на долю Харуё. Мне казалось, что от усталости она должна валиться с ног.
– Не волнуйся, – успокоила она меня. – Все в порядке, я чувствую себя вполне бодро.
Наконец все было готово. В кухне ждали своей очереди два столика с угощением для почетных гостей, а на огромном столе в ряд возвышались два десятка подносов с едой для остальных.
Тут же находилась Харуё, бледная, с отекшим лицом, потухшими глазами.
– Ты плохо выглядишь. Отдохни! Поручи остальную работу Осиме. А тебе лучше уйти в дальние комнаты и прилечь.
– Нет, не могу. Потерплю еще чуть-чуть… Тацуя-сан, ты не мог бы пригласить гостей к столу?
– Конечно.
Я пошел было в гостиную, но меня задержала Норико.
– Тацуя-сан! – Окликнув меня, она смущенно опустила глаза.
Норико впервые заговорила со мной, и я улыбнулся ей, слегка досадуя, что я понадобился не очаровательному молоденькому созданию, а хилому, выросшему вдали от солнечных лучей цветочку. Сегодня, правда, Норико выглядела лучше, чем обычно.
– О, Норико-сан! Я чем-нибудь могу быть полезным вам?
– Настоятельница монастыря Кэйсеин… Она хотела бы…
– Спасибо, Норико-сан. А где она сейчас?
– Пойдемте. – Норико повела меня в переднюю. Монахиня Байко уже собиралась уходить.
– Как, вы уходите? Мы приготовили угощение, как раз собираемся разносить…
– Уже поздно. И потом, старенькая я… Пойду!
– Тацуя-сан! – прошептала Норико. – Велите отнести настоятельнице ее поднос с угощением.
– Да, конечно. Госпожа настоятельница, мы доставим вам угощение прямо в монастырь.
– Спасибо. – В знак благодарности она склонила голову, а потом, оглянувшись, тихо сказала мне на ухо: – Тацуя-сан, зайдите ко мне как-нибудь. Я хочу вам рассказать кое-что для вас очень важное.
Я в буквальном смысле остолбенел. Монахиня Байко снова огляделась и продолжила:
– Обязательно зайдите. Причем один, без сопровождающих. Когда мы встретились у могил Богов Света, я хотела поговорить с вами, но вы были с молодой барыней из Западного дома… Не забудьте, ладно? О том, что я собираюсь вам сообщить, известно только мне и настоятелю храма Мароодзи. Если сможете, приходите завтра. Буду ждать. – Она еще раз со значением взглянула на меня, поклонилась и вышла из дома.
Ошарашенный, я долго не мог сдвинуться с места, а когда пришел наконец в себя, кинулся к двери, чтобы получше расспросить монахиню. Но она уже исчезла.
Стоявшая позади меня Норико спросила: – Что сказала вам Байко-сама? – В ее взгляде сквозило наивное удивление.
– Ничего особенного, – ответил я и, достав из кармана носовой платок, вытер выступивший на лбу пот.
Непонятно… Совсем ничего не понятно…
Я пошел к гостям. На почетных местах уже сидели первосвященник храма Рэнкоодзи господин Кодзэн и послушник из храма Мароодзи господин Эйсэн, место слева от них предназначалось мне, рядом расположились Коумэ-сама и Котакэ-сама, близ них должна была сидеть Харуё, но пока ее место пустовало,
