Элмер рассказал все начистоту.
— Ясно, — сказал Ригг. — В двенадцать Оскара встретим вместе. Надо оттянуть время, а там я что- нибудь устрою. Не волнуйтесь, И вот что, Элмер, может, и священнику не мешает хоть
— Это мне хороший урок, Т. Дж.! Клянусь, никогда в жизни больше не свихнусь — даже не взгляну на женщину. Черт — вы всегда мне были верным другом, старина!
— Да люблю, понимаете, когда у тех, с кем я имею дело, все идет гладко. Чистейший эгоизм! Ладно, выпейте чего-нибудь! Сейчас не помешает.
— Нет! Хотя бы
— А из этого можно сделать проповедь — да вы, наверное, и сделаете!
Просветленный, раз и навсегда исправившийся Элмер Гентри просуществовал не один день. Он молчал во время переговоров, состоявшихся назавтра в церковном кабинете между Оскаром Даулером, адвокатом Оскара — Мэнни Силверхорном и Т. Дж. Риггом. Говорили только Ригг и Силверхорн. (И Элмер с огорчением отметил, как дружески и шутливо держится Ригг с Силверхорном, о котором сам же высказывался в самых неметодистских выражениях.)
— Что ж, да, материал против доктора у вас имеется, — сказал Ригг. — Мы это признаем. И я согласен — он действительно стоит десять тысяч долларов. Но дайте нам хоть неделю, чтобы достать деньги!
— Договорились, Т. Дж. Значит, встречаемся здесь же через неделю, так? — сказал Мэнни Силверхорн.
— Нет, лучше у вас в конторе. Тут слишком много любопытных сестер. Так и шныряют.
— Идет.
Последовали самые сердечные рукопожатия, только Элмер не подал руки Оскару Даулеру.
— Ай-ай, Элмер! — насмешливо хрюкнул Даулер. — А ведь мы, можно сказать, близкие родственники!
Они ушли. Сломленный, несчастный Элмер жалобно взглянул на Ригга.
— Но как же, Т. Дж.? Мне никогда в жизни не набрать десять тысяч!.. Я и тысячи не скопил!
— Да гром вас разрази, в самом-то деле, Элмер! Вы что, вообразили, будто мы так-таки возьмем и выложим им десять тысяч? От силы полторы тысячи — вот во что это вам обойдется. Я дам взаймы. Пятьсот — ублажить Хетти и что-нибудь около тысячи — на сыщиков.
— То есть как это?..
— Сегодня в без четверти два ночи у меня был разговор с Питом Рисом, хозяином сыскного агентства. Я ему дал команду действовать. Несколько дней — и мы будем знать всю подноготную этих Даулеров. Так что — не тревожьтесь.
Элмер успокоился ровно настолько, чтобы не умирать от страха всю неделю, но явно недостаточно, чтобы расстаться с ролью смиренного христианина и нежного отца семейства. К изумлению и немалому замешательству своих детей, он каждый вечер играл с ними. Что же касается Клео, то его любовь к ней доходила почти до обожания.
— Милая моя, — сказал, он, — я вижу, что был… правда, тут не только моя вина: я был так поглощен работой!.. Но факт остается фактом — я был к тебе недостаточно внимателен и сейчас хочу, чтобы ты завтра вечером пошла со мною в концерт.
— Ах, Элмер! — расцвела Клео.
А раз он даже послал ей цветы.
— Вот видишь! — радовалась его мать. — Я так и знала: вам с Клео будет только лучше, если я с тобой потолкую кой о чем. Конечно, твоя мать, возможно, просто глупая, провинциальная старуха, но кто, как не родная мать, поймет сына? Я была уверена, что хоть ты и доктор богословия, но стоит мне завести с тобой этот разговор — и ты будешь по-другому смотреть на вещи!
— Да и разве не благодаря твоему воспитанию я стал христианином и священником? О, сколь многим человек бывает обязан благочестивой матери! — сказал Элмер.
Мэнни Силверхорн был одним из лучших адвокатов по увечным делам в Зените. Сотни раз заставлял он трамвайную компанию платить компенсацию за причиненный ущерб людям, которым она не нанесла никакого ущерба, сотни раз он заставлял владельцев автомобилей платить за увечья людям, которых они и не думали увечить. Но при всех своих талантах Мэнни Силверхорн страдал одним недостатком: он любил выпить.
Обычно, даже напиваясь, Мэнни все же умел не болтать о порученных ему судебных делах, но на этот раз он напился в присутствии Билла Кингдома, репортера «Адвокат-таймс», а мистер Кингдом был еще более тонкий специалист по части перекрестного допроса, чем даже мистер Силверхорн.
Билл без особой симпатии заговорил о докторе Гентри. Мэнни злорадно ощерился:
— Ну, ничего, ничего, Билл, не волнуйся. Твой доктор Гентри получит свое! Ну и влип же он у меня! Надо думать, чрезмерный успех у дам ему влетит-таки в копеечку!
Билл сделал предельно равнодушное лицо.
— Да, брось болтать, Мэнни. Не валяй дурака. Никаких у тебя улик против Элмера нет и не будет. Чересчур он ловок для тебя. Не с твоим умишком, Мэнни, поймать такого парня!
— Что-о? Не с моим умишком?! Ну так вот что я тебе скажу…
Да, Мэнни был пьян. Но при всем при том Биллу понадобилось целый час дразнить его разговорами о том, насколько он уступает Элмеру в изворотливости, целый час расточать грубоватую, но сладчайшую лесть, целый час выказывать не слишком свойственную ему готовность угощать Мэнни за свой счет, пока наконец, доведенный до предела, Мэнни взвизгнул:
— Ах так? Ну, вот что, давай сюда присяжного стенографиста, и я все это ему продиктую!
И в два часа утра среди хаотического беспорядка номера Мэнни в отеле недовольный, но расторопный судебный репортер под диктовку Мэнни составил заверенное собственноручной подписью мистера Силверхорна заявление, что, если преподобный доктор Элмер Гентри откажется уладить дело частным порядком, ему будет предъявлен судебный иск на сумму пятьдесят тысяч долларов (поверенный со стороны истца — Иммануил Силверхорн) за то, что он, вступив в непростительно близкие отношения с Хетти Даулер, склонил ее к нарушению супружеского долга.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Проснувшись в десять часов утра с головной болью, мистер Мэнни Силверхорн припомнил свою неуместную словоохотливость накануне, с тревогой развернул утренний выпуск «Адвокат-таймс» и облегченно вздохнул, убедившись, что его опрометчивый поступок сошел без последствий.
Однако на другое же утро и мистер Силверхорн и преподобный доктор Гентри почти в одну и ту же минуту заметили на первой странице «Адвокат-таймс» фотокопию документа, в котором адвокат Иммануил Силверхорн утверждал, что, если доктор Гентри не пойдет на мировую, мистер Оскар Даулер подаст на него в суд за то, что вышеозначенный доктор Гентри, как утверждает мистер Даулер, склонил его жену к
