лысине. — Огонь, и силу, и волю. Но даже в избранных мной областях после долгих лет исследований я все равно остаюсь начинающим. Чем больше ты узнаешь, тем больше понимаешь, как мало знаешь. Однако усилие само по себе стоит того. Знание есть корень могущества.
— Значит, если у вас достаточно знаний, то вы, маги, можете все, что угодно?
Байяз нахмурился.
— Существуют определенные пределы. И существуют определенные правила.
— Вроде первого закона?
Учитель и ученик одновременно подняли головы, чтобы взглянуть на Логена.
— Насчет того, что запрещается говорить с бесами, правильно? — уточнил тот.
Ки явно позабыл о том, что говорил в бреду, и раскрыл рот от изумления. Байяз прищурился, глядя на Девятипалого с едва уловимым подозрением.
— Ну что же… Да, это так, — промолвил первый из магов. — Запрещено прикасаться к другой стороне непосредственно. Первый закон должен выполняться всеми без исключений. Равно как и второй.
— А это что такое?
— Запрещено поедать человеческую плоть.
Логен приподнял бровь.
— Вы, волшебники, имеете дело с интересными вещами, — заметил он.
— О, ты и не представляешь себе, — улыбнулся Байяз. Он повернулся к ученику, протягивая тому бугристый бурый корень. — А теперь, мастер Ки, не будешь ли так добр сказать мне, как это называется?
Логен не мог не ухмыльнуться про себя: растение он знал.
— Давай, давай, мастер Ки, мы не можем ждать всю ночь, — продолжал волшебник.
Логен не мог больше видеть страдания ученика. Он наклонился поближе, делая вид, что поправляет палкой огонь, кашлянул, чтобы замаскировать свои слова, и тихо шепнул Малахусу:
— Вороний коготь.
Байяз сидел довольно далеко, а ветер по-прежнему шелестел в листве деревьев, так что маг никоим образом не мог услышать подсказки.
Ки сыграл роль отлично. Он продолжал вглядываться в корень, наморщив лоб, словно бы в глубоком размышлении. Наконец он предположил:
— Может быть, это вороний коготь?
Байяз поднял бровь.
— Хм, а ведь и правда. Отлично, Малахус! Не расскажешь ли, как его используют?
Логен кашлянул еще раз.
— Лечат раны, — прошептал он, рассеянно глядя в кусты и прикрыв рот ладонью. Может быть, он не так много знал о растениях, но в вопросе о ранах у него богатый опыт.
— Кажется, он хорошо лечит раны, — медленно проговорил Ки.
— Превосходно, мастер Ки! Это действительно вороний коготь, и им действительно лечат раны. Я очень рад видеть, что в конце концов мы все же продвинулись вперед. — Он покашлял, прочищая горло. — Однако мне любопытно, почему ты выбрал именно это имя. Вороньим когтем его называют только к северу от гор. Я никогда не учил тебя такому названию. Интересно, с кем из тех краев ты знаком? — Он перевел взгляд на Логена. — Ты никогда не думал о том, чтобы избрать своим поприщем магические искусства, мастер Девятипалый? Возможно, у меня освободится место ученика. — Он снова посмотрел на Ки, сузив глаза.
Малахус повесил голову.
— Виноват, мастер Байяз.
— Тогда, может быть, ты помоешь нашу посуду? Возможно, эта задача более соответствует твоим дарованиям.
Ки нехотя сбросил с плеч одеяло, собрал грязные миски и побрел через кусты к ручью. Байяз наклонился над котелком, висевшим на огне, и принялся сыпать в бурлящую воду какие-то высушенные листья. Колеблющийся огонь костра освещал его лицо снизу, вокруг лысой головы клубился пар. Пожалуй, в конечном счете он все же выглядел вполне подходящим для своей роли.
— Что это у тебя? — спросил Логен, протягивая руку за своей трубкой. — Какое-нибудь колдовство? Магическое зелье? Еще одно великое произведение высокого искусства?
— Это чай.
— Что?
— Листья одного растения, которые заваривают в воде. В Гуркхуле чай считается немалой роскошью. — Маг налил немного варева в чашку. — Не желаешь попробовать?
Логен подозрительно потянул носом.
— Пахнет носками.
— Ну как угодно. — Байяз покачал головой и снова уселся у огня, обхватив дымящуюся чашку обеими ладонями. — Но ты упускаешь возможность насладиться одним из величайших даров природы. — Он сделал глоток и удовлетворенно причмокнул. — Успокаивает ум, придает силы телу. Чашка хорошего чая поможет справиться почти с любой проблемой.
Логен забил в трубку комок чагги.
— Любой? А как насчет топора в черепушке?
— Да, это исключение, — с улыбкой признал Байяз. — Скажи мне, мастер Девятипалый, откуда столь кровавая вражда между тобой и Бетодом? Разве ты не сражался за него много раз? Почему он так ненавидит тебя?
Логен помолчал, затянулся дымом из трубки, выдохнул его.
— Есть причины, — сухо сказал он.
Старые раны еще не затянулись, и Логену не хотелось бередить их.
— Ага, есть причины. — Байяз заглянул в свою чашку. — А как насчет твоих причин? Разве ваша вражда не обоюдная?
— Возможно.
— Тем не менее ты согласен ждать?
— Приходится.
— Что ж, ты очень терпелив для северянина.
Логен вспомнил Бетода, его омерзительных сыновей и множество хороших людей, которых они убили ради своей выгоды. Которых он убил ради их выгоды. Вспомнил шанка, и свою семью, и развалины деревни на морском побережье. Вспомнил погибших друзей. Он поцокал языком и уставился в огонь.
— Я в свое время сводил счеты с людьми, — проговорил он, — но в итоге получал только новые поводы для вражды. Месть порой доставляет удовольствие, но это роскошь. Она не накормит тебя, не укроет от дождя. Чтобы сражаться с врагами, мне нужна поддержка друзей, а их у меня не осталось. Надо смотреть правде в глаза. Прошло то время, когда мои планы простирались дальше, чем необходимость прожить день и не умереть.
Байяз рассмеялся, поблескивая глазами в свете костра.
— Что тут смешного? — спросил Логен, передавая ему трубку.
— Не обижайся, но ты бесконечный источник сюрпризов. Совершенно не то, чего я ожидал. Ты настоящая загадка!
— Я?
— Ну конечно! Девять Смертей! — прошептал волшебник, широко раскрывая глаза. — Что за ужасную славу ты заслужил, мой друг! Каких только историй про тебя не рассказывают! У тебя кошмарное имя. Матери пугают им детей!
Логен промолчал — здесь трудно было возразить. Байяз не спеша затянулся и выпустил длинную струйку дыма.
— Вспоминаю тот день, когда принц Кальдер нанес нам визит, — сказал он.
Логен хмыкнул:
— Предпочитаю поменьше думать о нем.
