— Что будет с нашими детьми? Что будет с нашими семьями? Наши дома сожгут?
Горестные стенания нарастали.
— Не бойтесь! Я вас прошу, пожалуйста...
Черт бы их побрал! Он не мог позволить себе просить, он был королем.
— Армия идет к нам!
Джезаль заметил внизу черные фигуры, протискивающиеся сквозь толпу. Практики инквизиции. Они направлялись, к его облегчению, в ту сторону, откуда слышались вопросы.
— Они уже выступили с Севера! Не сегодня-завтра придут нам на помощь и проучат этих гуркских собак...
— Когда? Когда это будет...
Черные дубинки взметнулись и опустились в середине толпы, и вопрос оборвался, завершившись пронзительным криком.
Джезаль постарался заглушить его.
— Но пока они не подошли, неужели мы позволим гуркскому отродью свободно гулять по нашим полям? По земле наших отцов?
— Нет! — крикнул кто-то, к великому облегчению Джезаля.
— Нет! Мы покажем этим кантийским рабам, как умеют сражаться свободные граждане Союза!
В толпе возникло воодушевление, немного вялое.
— Мы будем сражаться отважно, как львы! Яростно, как тигры!
Теперь слова вылетали так, будто он говорил именно то, что думал, и ему даже нравилось говорить. Возможно, все так и получится.
— Мы будем сражаться, как сражались во времена Гарода! Во времена Арнольта! Во времена Казамира!
Приветствия зазвучали громче.
— Мы не остановимся, пока гуркские дьяволы не уберутся назад за круг морей! Никаких переговоров!
— Никаких переговоров! — выкрикнул кто-то.
— Проклятые гурки!
— Мы никогда не сдадимся! — закричал Джезаль, ударив кулаком по парапету. — Мы будем сражаться за каждую улицу! За каждый дом! За каждое помещение!
— За каждый дом! — завопил кто-то с фанатичным восторгом, и граждане Адуи вразнобой поддержали его.
Чувствуя, что поймал удачу, Джезаль выхватил из ножен меч, очень кстати воинственно звякнувший, и высоко поднял над головой.
— И я с гордостью обнажу свой меч рядом с вами! Мы будем сражаться друг за друга! Мы будем сражаться за Союз! Каждый мужчина, каждая женщина — все будут героями!
Рев восторга стал оглушительным. Джезаль взмахнул мечом, и словно волна прокатилась над толпой, когда люди потрясали в воздухе копьями, оттолкнулась от их доспехов и врезалась в камни. Джезаль широко улыбался. Люди любили его и были готовы идти за ним в бой. Вместе они одержат верх, чувствовал он. Он принял правильное решение.
— Неплохо, — прошептал Байяз ему на ухо. — Неплохо сказано...
Терпение Джезаля иссякло. Он повернулся к магу, сжав зубы.
— Я знаю, как это сказано! У меня нет никакой необходимости в вашем постоянном...
— Ваше величество! — послышался высокий голос Горста.
— Как вы смеете прерывать меня? Какого черта...
Тираду Джезаля прервала багровая вспышка, которую он увидел краем глаза, а за ней последовал громовой раскат. Он резко повернул голову и увидел пламя, взметнувшееся над крышами домов справа. Толпа на площади ахнула в один голос и в панике зашевелилась.
— Гурки начали обстрел! — сказал Варуз.
Вспышка огня появилась в бледном небе над позициями гурков. Джезаль смотрел, приоткрыв рот, как снаряд летит на город. Он врезался в здания, на этот раз слева от Джезаля, и яркое пламя взметнулось в воздух. Ужасающий гул ударил в уши через мгновение.
Внизу послышались крики. То ли приказы, то ли вопли страха. Толпа засуетилась, двигаясь во всех направлениях сразу. Люди кинулись к стенам, к своим домам или просто заметались — хаотический клубок толкающихся тел и покачивающегося оружия.
— Воды! — кричал кто-то.
— Пожар!
— Ваше величество! — Горст был готов помочь Джезалю сойти вниз. — Вы должны немедленно вернуться в Агрионт.
Джезаль вздрогнул от еще одного громогласного взрыва, раздавшегося на этот раз гораздо ближе. Маслянистые клубы дыма уже поднимались над городом.
— Да, — пробормотал он, позволяя отвести себя в безопасное место. Он вдруг понял, что все еще держит в руке обнаженный меч, и виновато спрятал его в ножны. — Да, конечно.
Бесстрашие, как говорил Логен Девятипалый, это хвастовство дураков.
Сложное положение
Глокта трясся от смеха. Захлебывающийся хрип с придыханием стекал между его голыми деснами вместе со слюной, жесткий стул поскрипывал под костлявым задом, кашель и всхлипывания глухо отдавались от голых стен его полутемной гостиной. Этот смех очень походил на рыдания.
«Отчасти так оно и есть».
Каждое резкое движение согнутых плеч отдавалось в шее так, словно в нее вбивали гвозди. Каждый толчок грудной клетки посылал вспышки боли до самых кончиков пальцев — тех, что остались. Он смеялся, и смех причинял ему боль, но эта боль заставляла его смеяться еще больше.
«О, какая ирония! Я хихикаю от безнадежности. Я ликую от отчаяния».
Слюна брызнула с губ, когда он всхлипнул в последний раз.
«Точно предсмертный хрип овцы, но не заслуживающий сочувствия».
Он вытер слезящиеся глаза.
«Давно я так не смеялся. Возможно, с того дня, когда палачи императора делали свое дело. Но пора остановиться. В конце концов, ничего веселого тут нет».
Он взял письмо и снова перечел его.
Наставник Глокта!
Мои наниматели из банковского дома «Валинт и Балк» более чем разочарованы вашими успехами. Прошло достаточно времени с тех пор, как я попросил вас проинформировать нас о планах архилектора Сульта. В особенности о причинах его неугасающего интереса к Университету. Но мы не получили от вас никаких известий.
Возможно, вы полагаете, что неожиданный приход гуркских солдат под стены города изменил ожидания моих нанимателей.
Это не так. Ничто не может их изменить.
Вы сообщите нам все необходимое в течение недели, или его преосвященство узнает о вашей двойной игре.
Едва ли нужно добавлять, что для вас будет разумнее уничтожить это письмо.
