неприятным ощущением понял, что это такое. Три человека, повешенные за шеи на веревках, спущенных со стены. Их безвольно обвисшие ноги болтались на высоте груди Веста. Вокруг собралось довольно много угрюмых северян, смотревших на свисающие тела не без удовлетворения. Один из них повернулся и с особенно жестокой усмешкой глянул на Веста и Пайка, когда те приблизились.
— Ну, ну, ну, неужели это мой старый дружище Свирепый? — произнес Черный Доу. — Немного опоздали к празднику? Ну, вы всегда медленно двигаетесь, ребята!
— У нас были трудности. Умер маршал Берр.
— Вернулся в грязь? Ну, он попал в хорошую компанию. Много достойных людей ушли за прошедшие дни. Кто же теперь главный?
Вест глубоко вздохнул.
— Я.
Доу рассмеялся, Вест смотрел, как он смеется, и чувствовал легкую тошноту.
— Большой вождь Свирепый. Знаешь что? — Доу выпрямился и изобразил, как отдают честь в войсках Союза. Тела повешенных медленно покачивались за его спиной. — Ты должен познакомиться с моими друзьями. Они все тоже большие люди. Вот это Грендель Бодун, он давно воевал за Бетода.
Он поднял руку и толкнул одно из тел, раскачивая его.
— Вот это Белобокий, и тебе не найти лучшего парня, если надо истребить целые племена и забрать себе их земли.
Он толкнул следующее тело, заставив его вертеться на веревке, как веретено. Ноги висельника болтались из стороны в сторону.
— А вот это Малорослик. Самый жестокий гад из всех, кого я в жизни вздернул.
Последний мертвец был изрублен почти в мясо, его позолоченные доспехи изрядно потрепались, покрылись вмятинами, большая рана зияла в груди, всклокоченные седые волосы были перемазаны кровью. Одна нога отрублена от колена, под телом скопилась лужа крови.
— Что с ним случилось? — спросил Вест.
— С Малоросликом? — Огромный толстый Круммох-и-Фейл стоял в толпе рядом. — Его порубили в сражении, когда он боролся с последним из противников, вон там.
— Да, так и было, — сказал Доу и улыбнулся Весту еще шире обычного. — Но это не причина, чтобы не повесить его, я считаю.
Круммох рассмеялся.
— Нет причин! — Он с улыбкой смотрел на три тела, поворачивающиеся на скрипящих веревках. — Они отлично выглядят, когда вот так развешаны! Говорят, с виселицы видно всю красоту мира.
— Кто говорит? — спросил Вест.
Круммох пожал могучими плечами.
— Они.
— Они?
Вест подавил тошноту и прошел между повешенными в крепость.
— Это просто кровожадная толпа.
Ищейка снова потянулся за фляжкой. Постепенно пьянея, он чувствовал себя лучше.
— Ладно. Давай закончим с этим.
Когда Молчун воткнул иглу, он сморщился, скривил губы и со свистом втянул воздух сквозь зубы. Заметное покалывание и пощипывание прибавилось к тупой, ноющей боли. Игла прошла сквозь кожу и вытянула за собой нитку, рука Ищейки заболела сильнее. Он сделал еще глоток, качнулся назад, затем вперед, но это не помогло.
— Черт, — прошипел он, — черт, черт.
Молчун взглянул на него.
— Лучше не смотри.
Ищейка отвернулся. Перед ним тут же возник мундир союзной армии. Красная ткань среди коричневой грязи.
— Свирепый! — прокричал Ищейка, улыбаясь вопреки обжигающей боли. — Рад, что вы сделали это! Очень рад!
— Лучше опоздать, чем не прийти совсем.
— От меня не услышишь ни слова против. Точно.
Вест мрачно посмотрел на Молчуна, зашивавшего Ищейке руку.
— Ты в порядке?
— Нормально. Тул погиб.
— Погиб? — Вест уставился на него. — Как?
— Ну, это же сражение. Мертвецы заставляют думать о себе. — Он обвел вокруг себя рукой, в которой держал фляжку. — Я сидел здесь и думал, что я мог изменить. Остановить его, не позволить спуститься по лестнице? Или пойти вместе с ним и прикрывать его спину? Или заставить небо рухнуть на землю? Или еще что-то невероятное. Ничто не помогло бы ни мертвым, ни живым. Однако я все равно думаю об этом.
Вест угрюмо смотрел на изрезанную бороздами землю.
— Возможно, в этой игре не бывает победителей.
— А, черт! — вскрикнул Ищейка, когда игла снова впилась ему в руку, и отбросил пустую фляжку. Она со стуком упала на землю. — Да, во всем этом чертовом деле нет победителей. И к черту его, слышишь?
Молчун вытащил нож и обрезал нитку.
— Пошевели пальцами.
Всю руку разрывало от боли, когда он сжимал пальцы в кулак, но Ищейка заставил их соединиться и застонал, когда они плотно сошлись вместе.
— Годится, — сказал Молчун. — Ты счастливчик.
Ищейка с горечью оглянулся на следы побоища вокруг.
— Так выглядит счастье? Я всегда хотел знать.
Молчун пожал плечами, отрывая кусок ткани, чтобы сделать перевязку.
— Бетод у вас?
Ищейка поднял глаза на Веста, приоткрыв рот.
— А должен быть?
— Пленников много, но его среди них нет.
Ищейка повернул голову и с отвращением сплюнул в грязь.
— Ни его ведьмы, ни Наводящего Ужас, ни расплывшихся сынков.
— Думаю, они уже скачут в Карлеон так быстро, как только возможно.
— Очень может быть.
— И я думаю, он попытается снова собрать силы, найти новых союзников и подготовиться к осаде.
— Не удивлюсь, если так.
— Мы должны двинуться за ним, как только разберемся с пленниками.
Ищейку внезапно охватил приступ безнадежности.
— Клянусь мертвыми, Бетод удрал. — Он рассмеялся, но чувствовал, что слезы вот-вот потекут у него из глаз. — Когда же этому придет конец?
Молчун закончил накладывать повязку и крепко стянул ее.
— Готово.
Ищейка, обернувшись, пристально посмотрел на него.
— Готово? А у меня, кажется, никогда ничего не будет готово. — Он протянул руку. — Поможешь мне, Свирепый? Мне надо похоронить друга.
Солнце опустилось низко, когда они положили Тула в землю. Оно едва выглядывало из-за горных вершин и золотило края облаков. Хорошая погода для похорон хорошего человека. Они тесно сошлись
