Лиз кивнула. Это был не тот вопрос, который она хотела задать, но все равно сказанное было ей важно.
— Спасибо, что ответили.
Когда доктор ушел, Лиз стала ждать Бретта. Что он сказал утром? «Увидимся с вами вечером, когда я вернусь». Ей будет легче, когда она разберется в ситуации. Ее пугало, что ее бросили на сцену, как найденную в последний миг ученицу, которая не разбирается в пьесе и ничего не знает о других актерах.
Маленькая служанка принесла ужин — свежую лососину, салат и клубничный мусс. Лиз хотела спросить, что делает Бретт, но передумала. Он придет, когда сочтет нужным. Уже стемнело, и Лиз ужинала при свете настольной лампы. За окном сад погрузился в ночь. На черном небе ярко сияли звезды. Где-то у дома раздался шум двигателя, потом затих вдали. Наверное, уехал доктор Уинтер.
Дверь соседней комнаты несколько раз открывалась и закрывалась. В коридоре слышались тихие голоса, возможно, пришла ночная сиделка.
Через полчаса служанка вернулась за подносом и принесла глянцевый журнал.
— Миссис Джексон подумала, что вы захотите что-нибудь почитать, мисс.
Когда она вышла, Лиз его пролистала, но фотографии свадеб, охоты и скачек были ей неинтересны. Она отбросила журнал и стала мерить шагами комнату. Почему не пришел Бретт?
Время медленно ползло, отмечаемое тихими ударами часов. Половина девятого. Девять. Половина десятого. Десять. Примерно в три минуты одиннадцатого в дверь постучала Этель. Она принесла бисквиты и шоколадно-молочный коктейль и бережно поставила поднос на низкий столик у окна.
— Я задвину шторы, мисс, а то налетят комары.
Служанка закрыла окно и задвинула парчовые шторы.
— Миссис Джексон легла спать, мисс Элизабет. У нее случился приступ артрита. Вы что-нибудь хотите?
Лиз улыбнулась порхающей по комнате служанке с розовыми щеками и курчавыми волосами.
— Нет, спасибо, Этель, ты отлично позаботилась обо мне.
Щеки девушки покраснели от признательности.
— Спасибо, мисс. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Этель.
С закрытыми шторами в комнате стало страшновато. Когда служанка ушла, Лиз опять раздвинула шторы. Лучше пусть ее покусают комары, чем это ужасное чувство удушья. Она выпила коктейль, откусила сухой бисквит, который, была уверена, застрянет у нее в горле, и задумалась. Лиз всегда считала себя практичным человеком, не склонным испытывать страх. Должно быть, это следствие аварии и того, что случилось после.
Но теперь ее ладони были влажными, а дыхание неровным. Как нелепо. Она не позволит превратить себя в истеричку. Вряд ли Бретт Дентон сдержит свое обещание. Вероятно, он уже ужинает и позабыл про нее.
Лиз открыла дверь и стала медленно красться по коридору. Она осторожно спустилась по лестнице, ноги в сандалиях на резиновой подошве бесшумно ступали по дубовым ступеням. Одна из дверей была приоткрыта, и Лиз заглянула внутрь. Это была маленькая комната, обставленная как кабинет, с красным ковром, полками, заставленными книгами, кожаными стульями и массивным письменным столом.
На столе стоял поднос с ужином. Он был не тронут. За столом сидел Бретт Дентон, держа в руках фотографию в серебряной рамке, и даже из-за двери Лиз безошибочно узнала на ней девушку, летевшую в самолете.
Бретт сидел спиной к двери, и Лиз не видела его лица, но низко опущенная голова, согнутые плечи, напряженные руки, держащие фотографию, — все давало ей ответ на вопрос, который она не посмела задать доктору Уинтеру.
Элизабет любил не только Джи Би. Бретт тоже ее любил. Любил, несмотря на то что она сбежала с другим мужчиной, несмотря на то что умерла. Лиз поняла, что никогда не узнает всю историю. Она здесь чужая. Тихо повернувшись, она вернулась в спальню.
Когда Лиз закрыла дверь, то уже ничего не боялась. Вид Бретта Дентона придал ей уверенности. Он не был жестоким и безжалостным человеком, он умел страдать, у него были чувства. Ничто не изменилось, но Лиз знала, что сыграет свою роль до конца. Чувствуя, что сбросила с плеч тяжкий груз, она разделась, скользнула в постель и почти сразу же заснула.
Глава 3
Не успела Этель поставить на столик поднос с завтраком, как раздался стук в дверь.
— Войдите! — крикнула Лиз, и в дверях появился Бретт.
Он вошел в комнату с кожаным портфелем. Лиз подумала, что большинство людей направилось бы к стулу или столу, но только не Бретт Дентон. Ему не нужна была опора. Его темные волосы были гладко зачесаны, на накрахмаленной рубашке красовался тугой узел галстука. Он выглядел очень самоуверенно. Лиз вспомнила свою ночь страха и отчаяния и подумала, сколько силы воли ему потребовалось, чтобы из удрученного, несчастного человека, которого она видела ночью в кабинете, превратиться в уверенного в себе мужчину. Почувствовав к нему симпатию, Лиз улыбнулась.
Бретт холодно улыбнулся в ответ.
— Доброе утро. Как вы себя чувствуете? — спросил он.
— Спасибо, намного лучше.
— Отлично. Простите, что не пришел вчера. Когда освободился, было уже поздно, и я решил, что вы спите.
Бретт взглянул на наручные часы.
— Боюсь, мне придется попросить вас подождать несколько часов. Утром у меня конференция в Бирмингеме. Справитесь? Постараюсь вернуться до трех, если не случится ничего чрезвычайного. Потом мы обо всем поговорим. Согласны?
— Да, мистер Дентон. — Лиз отвечала как своему начальнику.
Его губы дрогнули.
— Привыкайте называть меня Бретт. Мы ведь выросли вместе.
— Да, Бретт.
— Так-то лучше. Ну, делайте все, что хотите. Миссис Джексон и Фартингейл знают, в чем дело, а другие слуги и сиделки считают, что вы внучка Джи Би. Никто из них ни разу не видел Элизабет. Прогуляйтесь по саду, его стоит посмотреть.
— Хорошо. Но у меня вопрос.
— Да?
— У меня нет одежды. Моя, наверное, испортилась, пока я ползла по полю. Мне пришлось взять брюки и свитер из шкафа. Простите, но у меня не было другого выхода.
Лиз с сожалением посмотрела на Бретта.
Его губы сжались. Она поняла, что он не в восторге оттого, что другая девушка будет разгуливать в одежде Элизабет. Да и ей самой это тоже было не по душе.
— Можете пока поносить то, что висит в шкафу?
— Да, конечно, я просто не знала…
— Тогда решено, — прервал Бретт. — Больше ничего другого не остается, пока вы не сможете купить себе какую-нибудь одежду.
— Хорошо, — очень тихо ответила Лиз.
Бретт направился было к двери, потом передумал и вернулся.
— Понимаю, вам неприятно, но пострайтесь не думать об этом, — сказал он.
Возможно, он все же добрый, подумала Лиз. Ей хотелось на это надеяться. Если они будут вместе воплощать в жизнь эту безумную затею, как назвал ее доктор Уинтер, им придется доверять друг другу. Но
