Слегка озадаченный, Раф взял руку Бренны и поднес к губам.
— Спасибо.
Глава 20
Они прибыли в гостиницу до наступления темноты. Обстановка здесь разительно отличалась от той, что окружала их в «Лебеде».
Комната была просторной, кровать — огромной и высокой, с чистыми покрывалами и взбитыми подушками. Стены казались толстыми, а оконные стекла — прочными. Бренна слышала, как снаружи бушевал ветер, но внутри было уютно и тепло. Свет от пламени камина окрашивал все в мягкие красноватые тона. Здесь не было ни грязи, ни паразитов, ни надменных родственников Рафа, и Бренна облегченно вздохнула. ;
— Устала? — спросил Раф, подойдя к ней сзади. — Ну, теперь отдыхай. Мы побудем здесь, пока не улучшится погода. Больше нам некуда спешить, Брен.
Она кивнула. Действительно, спешить некуда. Они вступали в новую жизнь, которая открывалась перед ними, как длинная широкая дорога. По ней они будут двигаться долгие годы. Бренна скрестила руки на груди. Она не представляла себе, что ждет ее впереди. Радость Бренны померкла. Она вдруг отчетливо осознала, что находится здесь с малознакомым мужчиной и именно с ним ей предстоит жить все эти годы и принадлежать ему. Бренна хотела иметь такого мужа, и вот ее желание осуществилось. Однако их знакомство сопровождалось скандалом, а последовавший за этим брак выглядел весьма поспешным и странным теперь, когда она в спокойной обстановке оглянулась назад и задумалась.
— Не надо, — сказал Раф, обняв Бренну сзади и прижав к себе. — Не беспокойся. Я вижу, как ты волнуешься, — добавил он, отвечая на ее вопросительный взгляд, когда она повернулась к нему. — У тебя очень выразительные глаза, Брен. Даже если ты ничего не говоришь, все понятно без слов. За время свадебного путешествия мы с тобой постоянно сталкивались с какими-нибудь проблемами, однако теперь пора избавляться от них.
Она кивнула и пошевелилась в его объятиях. Раф тотчас разжал руки.
— Не пора ли нам вступить в новые отношения? — сказал он.
Раф стоял неподвижно, как бронзовая статуя, в свете пламени камина и наблюдал за ней. Его лицо выражало крайнее нетерпение, хотя он пытался скрыть это, и Бренне стало жаль его. «Бедный Раф, — подумала она. — Как долго ему приходится терпеть».
Но не только жалость к Рафу волновала ее. Было еще кое-что. Прежде всего долго сдерживаемая потребность близости и любопытство, а также желание дать ему понять, что она хочет утешить его и сама нуждается в утешении.
— Раф! Нам надо начинать, так или иначе. Как по-твоему?
Раф пристально посмотрел на нее.
— Не возражаю, — ответил он, но не двинулся с места. Бренна робко улыбнулась.
— И я согласна. — Она опустила глаза. — Я имею в виду… это самое.
Бренна готова была умереть от стыда, поскольку Раф не сделал ни шагу навстречу ей. «Это не отвратительная комната, как в „Лебеде“, и здесь нет его родителей, — размышляла обескуражено Бренна. — Может быть, образ Аннабел продолжает преследовать его? Или…»
Раф в мгновение ока очутился рядом с женой и крепко обнял ее,
Его глаза блестели, и он улыбался.
— Черт побери, Брен! Ты потрясающая женщина! А я не знал, как начать разговор об этом. Не мог найти подходящих слов и не осмеливался подойти к тебе. Еще бы! Я только и делал, что доставлял тебе неприятности, с тех пор как мы познакомились…
Он замолчал и заглянул ей в глаза. Широко раскрытые, они были темными и серьезными, но он увидел в них не отказ, а только немой вопрос. Губы Бренны слегка приоткрылись, и Раф крепко поцеловал ее.
Он улыбнулся, снимая куртку и не отрывая глаз от Бренны. Затем коснулся ее рук, пока она возилась с застежками своего платья.
— Нет, — прошептал Раф. — Это мое дело. Снимая с жены платье, он целовал ее тело, по мере того как оно обнажалось. Бренна пыталась расстегнуть его рубашку, но оказалось, что на ней меньше одежды, чем на нем, и вскоре она предстала перед Рафом совершенно обнаженной в пламени камина. Между тем он все еще оставался в рубашке, штанах и сапогах.
«Значит, Раф не разденется до конца?» — подумала Бренна с сожалением и невольно прикрыла наготу. Раф улыбнулся этому запоздалому проявлению скромности.
— Я чувствую себя как невольница, — смущенно прошептала Бренна, пораженная неравенством их положения.
Действительно, стоя перед Рафом в мягком, золотистом свете камина абсолютно нагой, она походила на одалиску, как их описывали в эротических рассказах некоторые путешественники. Ее высокие груди с темными сосками напряглись то ли от прохлады в комнате, то ли от возбуждения. Бренна приложила ладони к темному треугольнику между ног, чем еще больше привлекла к нему внимание Рафа. Он пожирал жадным взглядом изгибы ее талии, бедер и нежного округлого живота. Все ее тело дышало чувственностью и гармонией.
Ему хотелось сказать ей об этом. Хотелось убедить, что она вовсе не невольница, Напротив, это он стал невольником неукротимого желания.
— Ты вовсе не невольница. Это я пленен тобой, — прошептал он.
Раф заключил Бренну в объятия. Их губы слились, и его язык проник в глубину ее рта. Он еще крепче прижал Бренну к себе, а она обвила руками его шею.
Сгорая от нетерпения, Раф поднял ее и уложил на постель. Затем стянул сапоги и повернулся к ней, не раздевшись до конца. Бренна ждала.
Она пылала и трепетала от его прикосновений, а Раф, скользя руками по ее телу, наслаждался тем, как Бренна отвечает на его ласки. Он изнемогал от желания, в паху мучительно ныло, но даже это доставляло ему удовольствие. Целуя алые пьянящие губы и соски с привкусом мускатного ореха, Раф снял с себя рубашку и штаны.
Лаская Бренну, он ощущал аромат цветов, солоноватость моря и тепло нежной женской кожи, вскоре покрывшейся испариной. Наконец его пальцы добрались до темного холмика и ощутили влагу расселины, готовой принять его. Раф едва верил в свое счастье.
Бренна оказалась именно такой, как он предполагал: страстной и пылкой. Настолько пылкой, что заставила Рафа спешить. Он чувствовал себя как голодный путник, приглашенный на пир, и жаждал как можно скорее утолить желание… и дать наслаждение Бренне. Доведенный до исступления ласками Бренны, он был уже не в силах продолжать любовные игры. Раф затаил дыхание от того, что ждало его. Приподнявшись, он прильнул к губам Бренны и навалился на нее всем телом.
Внезапно Раф ощутил препятствие, мешающее продвижению вглубь. Обхватив руками зад Бренны, он сделал рывок и полностью вошел в нее. Охваченный экстазом, Раф не мог остановиться, хотя сознавал, что причиняет ей боль. Обычно сдержанный, сейчас он потерял контроль над собой. Теперь ничто не мешало ему, и он погружался в горячую глубину снова и снова. Когда же наконец Раф испытал облегчение, его охватили восторг и тревога.
Положив голову на плечо Бренны, он содрогался от наслаждения и страха.
— Брен, — прошептал Раф, видя, как она потрясена. — Я не знал! Боже, ты никогда не говорила мне об этом.
Прости меня! — Она закрыла глаза, и он заметил, как из-под ее ресниц скатились слезы. — Брен, я не знал. Я думал…
— Моя внешность дала тебе повод заподозрить меня в безнравственности, — удрученно прошептала она.
Раф глубоко вздохнул.
— Но ты никогда не говорила…
Бренна промолчала, и он понял, что ей было незачем сообщать об этом, А вот ему следовало быть более высокого мнения о ней! Он приподнялся и посмотрел на нее, но тут же поморщился. Как солдат, он часто видел кровь и привык к ней. Но не к такой крови. Ведь это была кровь Бренны! Раф почувствовал себя негодяем.
