Оба снова посмурнели. Тэлия решила, что теперь ее черед рассеять мрачное настроение.
— Интересно, что сейчас происходит там, при дворе. Уже ведь почти Середина Зимы.
— Столпотворение, что же еще. Всегда так. Дядя ненавидит Середину Зимы: на праздник съезжается столько людей, которые «совершенно случайно» захватили с собой прошения, что Совету приходится заседать чуть ли не каждый день.
Тэлия сокрушенно посмотрела на Криса.
— Мы не очень хорошо ладим с твоим дядей. Нет, не правда. Мы вообще с ним не ладим. Я знаю, что он меня не любит, но дело не только в этом. У меня постоянно такое чувство, что он ищет способа избавиться от меня.
Крис уставился на нее в полном изумлении.
— Тпру… постой-ка минутку… лучше начни с самого начала. Я просто ушам своим не верю…
— Хорошо, — нерешительно ответила Тэлия.
— Но только если ты обещаешь выслушать меня до конца.
— Полагаю, это только справедливо.
— Хорошо; когда я еще только появилась в Коллегии, мне, как ты знаешь, пришлось пережить довольно нелегкое время. Грязные проделки, гнусные анонимные записки, засады — это делали вольнослушатели, Синие, но для того, чтобы я не искала помощи внутри Коллегии, они создавали видимость, что виноваты во всем, возможно, другие ученики-Герольды. Апогеем стал случай…
— ..когда они сбросили тебя в реку сразу после праздника Середины Зимы…
— Причем хотели убить меня.
— Что? — воскликнул Крис.
— Это мало кому известно. Знают Элкарт с Кирилом; еще — Шерил, Керен, Скиф, Терен и Джери. Знали Ильза и Джедус; думаю, знает Альберих. Меро догадался. Я вполне уверена, что кто-то из них — а может, и не один — некоторое время спустя рассказал и Селенэй. Один из Синих велел мне «передать от них привет Таламиру» сразу после того, как они швырнули меня в воду — думаю, смысл вполне ясен. Они рассчитывали, что я утону, и если бы моя связь с Роланом не оказалась настолько сильна и он не узнал бы о случившемся… ну да ладно. Но когда их поймали, я лежала в жару и бреду и не могла никому ничего рассказать. Они заявили, что все было просто шуткой, что они не думали, что мне грозит что-то более страшное, чем простое купание. Твой дядя защищал их перед Советом, поэтому вместо того, чтобы обвинить их в попытке убийства, их слегка пожурили и отправили домой, к мамочке.
— Что едва ли указывает на то, что…
— Ты обещал не перебивать.
— Прости.
— В следующий раз мы столкнулись из-за Скифа. Это случилось как раз тогда, когда Скиф помогал мне разоблачить няню Элспет, Хулду. Мне нужно было выяснить, кто помог ей обосноваться в Валдемаре, помимо Селенэй и отца Элспет. Скиф отправился в кабинет начальника городской стражи, чтобы отыскать иммиграционные записи, и Орталлен застиг его там. Он приволок Скифа к Селенэй, обвинив в том, что тот- де хотел подделать записи в Книге Проступков. И требовал, чтобы Скифу назначили за такой проступок самое строгое наказание — отправили на следующие два года на Границу, чистить лошадей у Стражи. Ты знаешь, к чему это могло привести. В худшем случае, Скифа могли убить; в лучшем, он на два года отстал бы от нас, остальных, а я лишилась бы одного из двоих моих лучших друзей на тот момент — и единственного человека во всей Коллегии, кто мог бы помочь мне сорвать личину с Хулды. Я выручила Скифа, но для этого мне пришлось солгать; и могу тебе сказать, что Орталлен был очень недоволен.
Казалось, Крис хотел что-то вставить, но смолчал.
— Наконец, вопрос о моей стажировке. Орталлен «ввиду моей юности и неопытности» пытался настроить членов Совета так, чтобы те постановили, что я должна провести в поле три года — вдвое дольше обычного срока. По счастью, Селенэй, Элкарт и Кирил и слушать об этом не пожелали — и напомнили всем, что вопросами стажировки ведает Круг Герольдов, и только он, так что Совет тут ни при чем.
— Теперь все?
— А что, недостаточно?
— Тэлия, всему, что ты рассказала, есть очень логичные объяснения, если знать моего дядю. Во- первых, ему никак не могло быть известно о злом умысле тех студентов — я в этом уверен. Большинство из них он знал еще с тех пор, когда они пешком под стол ходили; он даже людей взрослых, имеющих собственных детей, называет «юношами». И он, вероятно, чувствовал себя обязанным заступиться за них. В конце концов, с твоей стороны в Совете выступали двое: Элкарт и Кирил.
— Полагаю, звучит логично, — неохотно сказала Тэлия. — Но Скиф…
— О, Скиф… я отлично знаю, что мой дядя — ханжа и приверженец условностей. Скиф был для него занозой в одном месте с самого момента своего Избрания. Пока не появился Скиф, никогда не возникало проблем из-за того, что студенты-Герольды учинили какие-то безобразия в городе; могли набедокурить вольнослушатели, ученики-Барды, очень редко — Целители, но Серые — никогда.
— Никогда? — Тэлия подчеркнуто приподняла бровь. — Я нахожу, что в это довольно трудно поверить.
— Ну, почти никогда. Но после того, как Скиф начал свои маленькие проделки… Господь и Владычица, Серые стали не лучше студентов-Бардов! А младшие, похоже, считают себя обязанными его перещеголять. Ну, дядя от этого не в восторге, отнюдь не в восторге. Он очень верит в военную дисциплину как лекарство от чрезмерного легкомыслия, и я уверен, что он никогда не желал Скифу ничего плохого.
— А как насчет меня? Почему он все время пытается встать между мной и Селенэй?
— Он не пытается. Ты и в самом деле молода; в его представлении Королевским Герольдом должен быть кто-то вроде Таламира. Я не сомневаюсь, что дядя искренне считал, что длительная стажировка пошла бы тебе только на пользу.
— Хотела бы я тебе верить.
— Заиметь на него зуб — это довольно по-детски… и непохоже на тебя…
— Я вовсе ничего не заимела!
— Тогда почему ты отказываешься даже подумать над тем, что я тебе говорю?
Тэлия сделала глубокий вдох и заставила себя успокоиться.
— Его действиям есть и третье объяснение. Может статься, что он считает меня угрозой своему влиянию на Селенэй. И я могла бы указать тебе еще на одну вещь, а именно: я готова поспорить, что человек, рассказавший тебе обо всех» слухах» обо мне, — твой дядя. И еще я готова поспорить, что он попросил тебя проверить их. Ему ведь известно, каков мой Дар. Он мог отлично знать, как подействует на меня вся эта отрава.
Вместо того чтобы с ходу опровергнуть ее слова, Крис, казалось, задумался.
— Такое действительно возможно; по крайней мере, в том, что касается стажировки. Он очень любит власть, мой дядюшка; он долгое время был главным советником Селенэй, а до того — ее отца. А с тем фактом, что Королевский Герольд всегда будет иметь больше влияния, чем главный советник, мало что можно поделать. И, хоть мне страшно неприятно признавать, — неохотно закончил он, — но ты права относительно того, от кого я узнал о слухах.
Тэлия поняла, что теперь, когда она заставила Криса подумать, а не просто отмахиваться, пора сменить тему. Ей страшно хотелось высказать предположение, что Орталлен вполне мог сам распускать эти слухи, но Крис ни за что бы не потерпел намеков на то, что действия его дяди не слишком порядочны.
— Крис… давай постараемся забыть о нем, во всяком случае, на несколько часов. У нас есть и другие причины для беспокойства.
Он хмуро посмотрел на нее.
— Вроде того факта, что у тебя хватает сил, чтобы передавать; того, что ты смогла проделать такое снова.
— Да. — Тэлия сделала глубокий вдох. — Я даже могла снова сорваться; сегодня днем я была на грани. Если бы нам нечего было делать; я бы сорвалась. И у меня начиналось… что-то вроде галлюцинаций там, снаружи.
— Проклятие.
