сомнение. — Даже если будем осторожны, еды у нас немного. На неделю, вероятно, хватит, но едва ли намного дольше.
— Если они обеспокоены так, как я думаю — как надеюсь, — то будут работать не покладая рук, даже при свете факелов, — сказал Крис; его голос от усталости утратил всякое выражение. — Они просто не могут появиться намного позже.
— Они могут вообще не признать нас за Герольдов, — заметила Тэлия, пытаясь пошутить. — Сомневаюсь, чтобы они когда-нибудь видели таких оборванных Герольдов. Мне пришлось буквально до дыр оттирать свои вещи, чтобы они снова стали белыми. Наш вид едва ли улучшит образ Герольда, который у них сложился.
Она сморщила лицо, изображая старческую гримасу, и прокаркала:
— «Герольды? Какие ишо Герольды! Самозванцы вы, слепому ясно! Побродяги! Жулики! А где вы взяли ентих своих побеленных кляч, а? А?»
Долгое мгновение Крис только молча таращился на нее, потом внезапно начал смеяться так же безудержно, как недавно плакал. Возможно, утомление было виной тому, что оба стали так же подвержены взрывам почти истерического веселья, как и взрывам слез. Тэлия начала хихикать сама, потом зашлась от хохота. Они вместе рухнули на свое гнездо-постель — не держали ноги — и долго хохотали так, что едва могли вздохнуть. Не успевал один взять себя в руки, а другой попытаться последовать его примеру, как один взгляд вызывал новый приступ хохота.
— Хватит… пожалуйста… — задыхаясь, вымолвил Крис наконец.
— Тогда не смотри на меня, — ответила Тэлия, решительно уставясь на пятно на своем сапоге и не отрывая от него глаз, пока не смогла восстановить дыхание.
— В Ягоднике есть Пункт Пополнения Припасов, — сказал Крис, изо всех сил стараясь говорить о чем-то серьезном. — Мы сможем получить там новую форму и отдать свои кожаные вещи в отбелку и обработку. Но предупреждаю, размеры будут только приблизительно нашими.
— Лишь бы Белое оказалось действительно белым, а не серым, и не все в дырах.
— Полагаю, ты вряд ли умеешь шить настолько, чтобы переделать то, что мы получим? — тоскливо спросил Крис. По его лицу Тэлия видела, что утонченную натуру ее наставника слегка беспокоит мысль, что в одежде, которая окажется ему не по росту, он будет выглядеть далеко не так безупречно, как обычно.
Тэлия поглядела на него, приподняв бровь.
— Мой дорогой Герольд, да будет тебе известно, что к третьему курсу Коллегии я шила Белое. Очень может быть, что часть твоего собственного гардероба сшита именно мной.
— Странная мысль. — Крис медленно стянул сапоги. — Тогда… в самом деле не ты играла шутки с моим сознанием?
— Нет, — ответила она. — Пока ты не заорал на меня.
— Боги… Кажется, я схожу с ума. Тэлия растирала свои белые, заледеневшие ступни, пытаясь восстановить в них кровообращение.
— Не надо… пожалуйста… все дело в изоляции, тревоге, — ответила она, почувствовав, как что-то в груди сжалось от страха. — Недостаток отдыха, недостаточное питание…
— Заставляют меня видеть всякую всячину? А ты что-нибудь видишь?
— Нет, — признала она. — Но… мне кажется, будто лес… следит. Почти все время.
Крис вздрогнул. Тэлия увидела, как он подскочил и закусил губу.
— Ничего, — сказал он. — Просто… Тантрис говорит, что ты права. Он говорит, что лес действительно следит за нами. Проклятие… Я думал, это ты со мной такое вытворяешь. Прости.
— Крис… Я опять потеряла контроль… — На глаза Тэлии навернулись жгучие слезы.
— Эй, не так серьезно, как в прошлый раз, — и ты же сама восстановила его. Верно?
— Вроде. Что бы там ни было… Когда я набросилась на тебя, то вдруг возникло ощущение, что оно сделает что-то со мной, если я причиню тебе вред. Тут-то я и испугалась так, что пришла в чувство.
— И восстановила контроль. Как бы это ни получилось, контроль восстановила ты. Не теряй в меня веры, маленькая птичка. И в себя тоже не теряй.
— Постараюсь, — сказала Тэлия; ее голос слегка дрожал. — Постараюсь.
Между ними повисло свинцовое молчание, пока Крис не взял на себя задачу его нарушить.
— Джедус оставил тебе свою арфу, так что, я полагаю, ты умеешь на ней играть, но я ни разу не слышал, как ты это делаешь. Сыграешь?
— Я и в подметки тебе не гожусь, — запротестовала она.
— Ну уважь меня, — настаивал Крис.
— Ладно, но ты можешь пожалеть о своей просьбе.
Тэлия завернулась в одеяла, чтобы попытаться сохранить в ногах немного тепла, и взяла у Криса арфу, которую он достал из угла. Впервые она играла кому-то, кроме Джедуса. Отсветы огня на золотистой древесине арфы воскресили в ее памяти те дни и чувство острой печали. Тэлия на мгновение задержала руки на струнах, потом заиграла первое, что пришло на ум.
Песня называлась «Солнце и Тень», и после первых же нескольких нот Крис отчетливо понял, что Тэлия исполняет ее совсем не так, как он. Там, где они с Дирком подчеркивали оптимистическое начало, предвестье конца всех тягот, выпавших на долю влюбленным, и делали произведение почти радостным, несмотря на его сумрачное звучание, Тэлия бродила по одиноким тропам песенного «настоящего», где проклятие, тяготеющее над каждым из любящих, казалось, обрекло обоих вечно жить вдали друг от друга. Она была права, утверждая, что технически не столь искусна, как Крис, но она играла так же, как пела, — с чувством, которое доносила до слушателя. В ее исполнении» Солнце и Тень» могло бы разорвать сердце.
Лишь спустя несколько долгих мгновений после того, как в воздухе растаяли последние ноты, Крис смог справиться с голосом и что-то сказать.
— Я все время тебе твержу, — выговорил он наконец, — что ты себя недооцениваешь.
— Ты замечательно снисходительный слушатель, — ответила Тэлия. — Хочешь получить ее обратно, или мне загубить еще одну мелодию?
— Я бы хотел, чтобы ты сыграла еще, если ты не против.
Тэлия пожала плечами, но втайне была довольна, что он не потребовал Сударыню назад. Она пребывала в меланхолическом настроении, а забывшись, отдавшись музыке, можно было найти уединение, которое не удавалось обрести, когда Крис играл или она пела. Тэлия закрыла глаза и предоставила рукам самим играть все, что приходило на память; порой она пела, порой нет. Крис молча слушал, никак не комментируя. Те несколько раз, когда Тэлия поднимала глаза, его лицо находилось в тени, так что разглядеть выражение было невозможно. В конце концов, исчерпав все мелодии, отвечавшие ее настроению, она сняла руки со струн.
— Вот все, что я знаю, — сказала она в воцарившейся тишине.
— Тогда, — отозвался Крис, забирая у нее арфу, — на сегодня достаточно. Думаю, нам давно пора ложиться.
Тэлия сомневалась, что сможет заснуть, но стоило ей расслабиться, как ее моментально сморил сон.
Три дня спустя казалось, что Приют вокруг сжался и начал давить на них, особенно на Тэлию, которая всегда имела некоторую склонность к клаустрофобии. Выдержка ее сошла почти на нет… и Тэлия боялась ее потерять. Ужасно боялась.
— Крис… — сказала она, когда не смогла больше выносить его расхаживания взад-вперед по комнате. — Выйди, а? Пожалуйста, уйди куда-нибудь!
Крис остановился на полушаге, повернулся и раздумчиво поглядел на нее.
— Я что, действую тебе на нервы?
— Дело не только в этом. Просто…
— То чувство, что за нами следят. Оно вернулось?
Тэлия обмякла, явно испытав облегчение.
— Ты тоже это чувствуешь?
— Не сейчас. Некоторое время назад.
