сказал Крис.
— Крис, я же не священнослужитель! Как я могу ответить на такой вопрос? Я могу рассказать только то, что сама видела и чувствовала. Малыш примерно того возраста, какого был бы ее собственный, и они явно узнали друг друга, пусть даже только как два потерянных существа, нуждающихся в любви. Я не рискну высказывать никаких догадок.
— Я понимаю, что спрашивать об этом ужасно бессердечно, — сказал Тедрик, выглядящий гораздо менее встревоженным теперь, когда «магия» получила рациональное объяснение и оказалась простым здравым смыслом. — Но… теперь, когда рассудок к ней вернулся, она не потеряет свои силы, а?
— Забудьте свои страхи: думаю, вы и жители Ягодника по-прежнему можете рассчитывать на Погодную Ведьму, — ответила Тэлия. — Говорю вам исходя из собственного, опыта, что подобные Дары, раз пробудившись, редко исчезают. Послушайте, что она сказала мне! «Любовь бросит вызов смерти, чтобы вернуть тебя», — процитировал Крис. — Странно… и довольно двусмысленно, мне кажется.
— Пророчества имеют обыкновение быть двусмысленными, — лукаво сказал Тедрик. — Хорошо, что, когда дело касается предупреждений о погоде, она в состоянии высказываться более определенно. Ну, поехали; вы с Роланом оба устали и проголодались, Тэлия. Вы заслужили хороший ужин и хороший ночной отдых, прежде чем снова пуститесь в дорогу.
— И, в противоречие пророчеству, мое сердечное желание сейчас — получить один из ваших пирогов с олениной, а потом тихий вечер в кругу друзей и хороший сон на вашей перине, и, думаю, мне едва ли понадобится отправляться в Гавани, чтобы обрести это! — устало засмеялась Тэлия, беря под руки Тедрика и Криса; Ролан шел позади.
Что же, она выдержала. Теперь все, что нужно, — продолжать стараться выжить.
Глава 11
Ну что ж, птичка, — лениво сказал Крис, — уже почти Середина Лета. Половина стажировки позади. Оценку, пожалуйста.
Тэлия бесцельно срывала растущие рядом травинки.
— Ты серьезно или шутишь?
— Вполне серьезно. Солнце подошло к зениту, и теплое пятно, возникшее, когда слепяще-золотые лучи нашли просвет в листве над их головами, оказалось точно на правой лопатке Тэлии. В высокой траве гудели насекомые; иногда сонно покрикивала какая-то птица. Тэлия с Крисом находились у Путевого Приюта в дальней части своего сектора, там, где они впервые въехали в него прошлой осенью. Сегодня или завтра с ними должен был встретиться курьер-Герольд и сообщить последние законы и новости; а до тех пор они сами распоряжались своим временем. И проводили его в непривычной праздности. Тэлия размышляла долго и напряженно;
Крис жевал травинку, лежа в тени на спине, сощурив глаза так, что они превратились в щелочки.
— Было ужасно, — сказала Тэлия наконец, ложась на спину и подкладывая руку под голову. — Я бы хотела, чтобы последних девяти месяцев вообще не существовало. Было жутко, особенно когда мы еще только въезжаем в город, а они уже слышали обо мне, но…
— Ну? — напомнил Крис, когда молчание слишком затянулось.
— Но… что если бы… то, что мой Дар сорвался с цепи… случилось при дворе? Было бы еще хуже.
— Там ты смогла бы получить помощь, — заметил Крис, — большую, чем получила от меня.
— Только после того, как я бы что-нибудь расколошматила. Боги, даже думать не хочется — выпустить на волю тот шквал при дворе, где полным-полно народу… — Тэлия содрогнулась. — По крайней мере, теперь я контролирую передачу сознательно, а не инстинктивно. Даже если щиты восстановились еще не полностью.
— По-прежнему проблемы с блокированием?
— Ты сам знаешь, ты же видел меня в толпе. Бывают минуты, когда я ненавижу тебя за то, что ты держишь меня здесь, но потом понимаю, что просто не могу вернуться, пока не восстановлю защиту. И мы не можем никому рассказать об этом безобразии, пока все не исправим — даже Герольдам.
— Значит, ты и сама сообразила.
— Большого ума тут не потребовалось: если бы люди узнали, что слухи хотя бы отчасти правдивы, они поверили бы и всему остальному. Я видела, как ты прикрывал меня всякий раз, как мы встречали другого Герольда. И еще одно. Я не могу возвращаться, пока не выясню кое-что.
— Что именно?
— Не только «как» работает мой Дар, но и «почему» и «когда». Это не дает мне покоя, потому что слухи о том, что я манипулировала людьми, очень близки к истине. Я и в самом деле использовала Дар для того, чтобы оценить Советников, и в самом деле действовала на основе полученных сведений. С какого момента мои действия становятся манипуляцией?
— Не знаю…
— Теперь я попросту боюсь использовать свой Дар.
— О черт! — Крис перекатился на бок, волосы упали ему на глаза. — А вот это уже меня беспокоит. Пламя ада, ведь ничего подобного бы не случилось, если бы я держал рот на замке.
— И вполне могло случиться в более неподходящий момент…
— А могло и не случиться. — Взгляд синих глаз впился в Тэлию. — В том, что произошло, я виноват не меньше твоего.
Тэлия не нашлась, что ответить.
— Ну что ж, дела пошли наперекос, но, по-моему, мы смогли изменить положение, — сказал Крис наконец.
— Надеюсь. Думаю, да.
— Ну а со всем остальным ты справляешься отлично.
За его словами пряталась какая-то неловкость; сейчас Тэлия была достаточно восприимчива, чтобы определить, что она связана с ней лично, а не с ней как с Герольдом.
О Боги. Тэлия изо всех сил постаралась скрыть смятение. Со своей стороны она из кожи вон лезла, чтобы их отношения и дальше строились по типу «друзья-любовники», стараясь не позволить своему Дару повлиять на Криса так, чтобы тот влюбился в нее или еще чего похуже. По большей части Тэлии казалось, что ей это удается — но бывали моменты вроде нынешнего, когда на лицо Криса, когда он смотрел на нее, набегала тень. Тэлия уже знала, что ей не нужно от него ничего большего, поскольку по мере того, как ее зависимость от Криса уменьшалась, ее чувства к нему улеглись и стали очень напоминать те, что связывали ее со Скифом.
Но что же он сам?
— Интересно, что сейчас поделывает Дирк, — ни с того ни с сего сказал Крис. — В нынешнем сезоне он тоже объезжает сектор.
— Если у него есть хоть капля здравого смысла — радуется, что ему не приходится есть твою стряпню. — Тэлия швырнула в него пучком травы; Крис ухмыльнулся. — Скажи-ка, почему ты все время называешь меня птичкой «?
— Хороший вопрос; тебя так прозвал Дирк. Ты напоминаешь ему лесного жаворонка.
— Что такое лесной жаворонок? — с любопытством спросила Тэлия. — Ни разу не видела.
— А их обычно и не видно — только слышно. Лесные жаворонки очень пугливы, и если хочешь разглядеть его, надо совершенно точно знать, что ты ищешь. Они очень маленькие, коричневого цвета, и совершенно сливаются с кустарниками. Хотя они и не бросаются в глаза, они очень красивы на собственный спокойный лад. Но, когда Дирк назвал тебя так, он думал о другом: у лесных жаворонков самый красивый голос из всех лесных птиц.
— О, — сказала Тэлия, удивленная комплиментом и не очень зная, как на него отреагировать.
— Я даже могу сказать тебе, когда он сказал это впервые. Сразу после того, как ты потеряла сознание и он поднял тебя на руки, чтобы отнести к тебе в комнату. «Светлые Гавани, — сказал он, — да она весит не больше пичужки». Потом в ту праздничную ночь, когда мы пели все вместе, я поймал его за тем, что он смотрел на тебя не отрываясь, пока ты наблюдала за танцующими, и бормотал про себя:
Лесной жаворонок. Пугливый лесной жаворонок!» Потом заметил, что я за ним слежу, рассвирепел и заявил: «Да, жаворонок!» Не желая получить по фингалу под каждый глаз, я согласился. Я согласился бы в любом случае: всегда с ним соглашаюсь, когда он прав.
