с хорошими формами. Вы же чересчур тощая и, как я подозреваю, не слишком опытны в постели.
На этот раз ее румянец стал еще гуще. Если можно было бы убивать взглядом, то он, конечно, уже давно свалился бы замертво к ее ногам, весело подумал Закери. Но тут же задумался. Интересно, почему он настолько вышел из себя, что ему захотелось издеваться над ней? В конце концов, она-то не виновата в том, что с ним произошло! Его губы скривились от отвращения. Господи, до чего же он опустился! Совсем не обязательно было доводить девушку до предынфарктного состояния только из-за того, что ее отец был виновником аварии.
Совсем не обязательно, если только… если только он сам не почувствовал к ней внезапного желания, оглядывая ее, укорил он себя. Вот в чем было дело. Он солгал, сказав, что она не его тип. Если честно, то у него вообще не было никакого типа. Ему просто нравились женщины. И точка. Эта определенно могла бы стать его типом. Если только забыть, что сама она не согласилась бы на это даже под страхом смерти. Ей достаточно было одного поцелуя, чтобы упасть в обморок. Знай она о том, что его влечет к ней, то наверняка бросилась бы бежать и не останавливалась, пока он не скроется за горизонтом.
— Ничего такого я не предлагала! — прошипела она, и он не удержался от смеха.
— Нет? — поинтересовался он, как будто ему нужен был ответ.
— Я всего лишь хотела предложить соглашение…
— Между нами? — протянул он. — Соглашение какого рода? Или мне стоит напрячь свое воображение? — Он снова бросил на нее оценивающий взгляд, ее глаза метали молнии. Странно, она совсем не понимает юмора. Чопорная дамочка. Может быть, поэтому она и стала медсестрой?
— Нет, — отрезала она. — Между вами и моим отцом. Я подумала, что если бы вы разрешили ему выплачивать убытки постепенно, в течение нескольких лет, то он смог бы сохранить дом и свою фирму.
Напряжение и волнение так явно отражались на ее лице, что Закери невольно почувствовал приступ жалости и уверенно произнес:
— Не волнуйтесь, я убежден, что суд учтет эти обстоятельства.
— Правда? — Она в этом не была так сильно убеждена, как он.
Он кивнул и добавил еще мягче:
— Они всегда входят в положение людей, когда назначают сумму, и, конечно, они не будут настаивать на продаже дома.
В ее голосе сквозило отчаяние:
— Может, и нет, но вы не понимаете… Он и так уже должен кучу денег; поэтому ему будет трудно заплатить вам много и… — Она засомневалась, говорить или нет, затем отрывисто произнесла: — И если его жена узнает о его долгах, он боится, что она его бросит.
Все это уже начинало раздражать Закери.
— Поправьте меня, если я не прав, но, мне кажется, я не виноват в том, что ваш отец весь в долгах.
— Нет, естественно, но если бы вы только согласились подождать год или около того, то, возможно, она не узнает. Он уверен, что в течение двух лет доходы фирмы увеличатся почти вдвое, и тогда он сможет вам постепенно заплатить.
— Значит, предполагается, что я смогу ждать? — цинично поинтересовался он.
Она подняла на него взгляд, полный страдания.
— Вы тоже находитесь в затруднительном положении? У вас тоже мало денег?
— Ну, конечно, я пока не голодаю и не на улице, — был вынужден он признать. — Скажите мне лучше, я правильно догадался, что жена вашего отца — не ваша мать?
Она кивнула.
— Моя мать умерла несколько лет назад.
— А когда ваш отец снова женился?
— Спустя пару лет.
— И вы не любите свою мачеху?
— Мы не ладим, — согласилась Луиза холодно.
Теперь Закери рассматривал ее с любопытством и легкой враждебностью. Ее лицо ему хорошо запомнилось во время его непродолжительного пребывания в их больнице. Как-то ночью он проснулся и увидел рядом с собой это холодное овальное лицо с отстраненным взглядом голубых глаз, с волосами, стянутыми на затылке и делавшими ее похожей на монашку, одетую в бело-синюю униформу. Тогда она ему страшно не понравилась, но сегодня, в своем темно-красном жакете и белом свитере, облегавшем тело, она выглядела очень женственно и соблазнительно.
Теперь она ушла в себя, от нее повеяло таким холодом, что у Закери волосы на затылке зашевелились.
— Почему вы ее не любите?
— Потому что она ненавидит меня! — Ее голос звучал так, словно она защищалась, и он улыбнулся про себя.
— Интересно, а что явилось раньше — ее ненависть или ваша? — Закери без труда представил себе тот прием, который оказала эта женщина своей будущей мачехе. Без сомнения, с тех пор как умерла ее мать, они с отцом были неразлучны, крепко связаны общим несчастьем. И, должно быть, она была шокирована, когда отец наконец-то смирился с утратой и нашел другую женщину. Как он посмел? — постоянно спрашивала она себя. Ведь он был ее отцом. Он должен был теперь тосковать по ее матери, а не жениться через несколько лет после ее кончины.
— Я бы постаралась полюбить ее, если бы с самого начала она не дала мне понять, что мое присутствие рядом с ними абсолютно нежелательно! — яростно возразила Луиза. — Нелли не хотела, чтобы люди видели нас вместе. Они бы подумали, что она моя сестра. Она ведь всего на пару лет старше меня.
Его брови удивленно изогнулись.
— Правда? Сколько же тогда вашему отцу?
— Пятьдесят. Они с матерью поженились еще совсем молодыми.
— А мачехе сколько лет?
— Скоро тридцать.
Он кивнул, задумчиво рассматривая ее.
— Значит, вам… двадцать восемь?
— Двадцать семь.
— Вы выглядите моложе. — Странно, ему казалось, что ей немногим больше двадцати. — Должно быть, дело в том, что вы похожи на девственницу, — добавил он сухо и хитро улыбнулся, заставив ее в очередной раз покраснеть. — Вы знаете, это вовсе не ругательное слово.
— У вас оно прозвучало именно так.
Он засмеялся, блуждая взглядом по ее телу: по высокой груди, тонкой талии, стройным ногам, бедрам.
— Что-то вы чересчур разволновались, — протянул он, а потом быстро произнес: — Я угадал?
Она подпрыгнула, будто ее ужалила оса, и переспросила:
— Что угадал?
— Что вы девственница, — пояснил он, хотя был уверен, что она и так все отлично поняла.
Покраснев, как помидор, она произнесла, запинаясь:
— Я… я… я не отвечаю на подобные вопросы!
— У меня такое чувство, что я все-таки прав, — произнес он, поражаясь ее реакции. — Хоть это и довольно необычно в вашем возрасте! Не помню, чтобы я встречал хоть одну за последние годы, если, конечно, не принимать в расчет девочек-подростков. Девственность вышла из моды еще в шестидесятые годы. Или она возвращается? Вы следуете новому течению или просто так сложилось?
— Если вы и дальше собираетесь так глупо шутить, то я… — пригрозила она, поднимаясь, чтобы сбежать.
— Может быть, все дело в распространении СПИДа на планете? — размышлял он вслух. — Расскажите мне еще что-нибудь о вашей мачехе.
Она развернулась на каблуках и заспешила к выходу.
