Ганнибала. Суффет не знал, какое решение принять.
Между серединой марта и концом июня римские легионы хлынули на дороги в глубинных районах, одна полевая армия Карфагена исчезла на Великих Равнинах. От залива Сирт и до границы Нумидии город был отрезан от континента. Беженцы устремились в город со своими пожитками, но без продовольствия. Урожаи на берегах жизненно важной реки Баграды оказались в распоряжении врага. На переполненных улицах запахло голодом. Все планы изменились.
Три стены защищали сейчас город на оконечности мыса; гарнизоны заняли позиции внутри них; флот охранял вход в гавань. Но город не мог выдержать многие месяцы без продовольствия, доставляемого из глубинных районов. Гарнизон не был подготовлен к встрече на поле боя с такой армией, как армия Сципиона. Лишенный нумидийских рекрутов, город не имел достаточной численности, чтобы сформировать новую армию, и не имел, кроме того, никого, кто был бы способен повести ее против Сципиона. Гасдрубал, отец Софонизбы, покончил жизнь самоубийством.
Совет поставил Ганнона, ветерана кампании Ганнибала, который был начальником тяжеловооруженной конницы при Каннах, командовать защитой. Кроме того, совет отправил своих посланцев к Магону, в Альпы, и к Ганнибалу, потребовав, чтобы они вернулись со своими армиями в Африку. Затем совет заменил командующего флотом, сверхосторожного Бомилькара, более подходящим, которого тоже звали Гасдрубалом. Под командованием нового военачальника флот предпринял вылазку против Утики и возвратился, захватив 60 римских транспортных судов. Эти парусные суда, перевооруженные, стали прекрасным дополнением к большому конвою, который был необходим для того, чтобы доставить Ганнибала домой через море, кишащее неприятельскими кораблями.
На Лигурийском побережье верный Магон имел собственный флот и тоже был весьма искусен в морских маневрах. В небольшой гавани Кротона у Ганнибала стояло несколько судов. Однако его нога в течение жизни целого поколения уже не ступала на борт корабля. А Карфаген требовал Ганнибала. Нетерпеливые толпы у трех ворот Бирсы не переставали выкрикивать его имя.
Уже наступил июль (203 год до н. э.), и погода была подходящей для выхода в море.
По поводу этого кризиса в исторических источниках нет ни слова. Провал. Внезапный — как при остановке киноленты, когда ставят следующую часть. В июле Ганнибал ждет в горах Бруттия. Ранней осенью или в октябре он уже за морем, в Африке, со своей армией в полном снаряжении. «Дюнкерк» имел место в течение времени, о котором нет письменных свидетельств. Латинские историографы предпочли не объяснять, как Ганнибал выбрался из Италии.
Современные историки обратили внимание на эту загадку. Один заключает, что суда, находящиеся в море, трудно найти. Это правда. Даже Нельсон не смог обнаружить конвой Наполеона, когда тот шел через Средиземное море к Нилу. Однако это не объясняет, как Ганнибал вышел к морю незамеченным. В непосредственной близости от него находились две римские армии. Они были способны разгромить его войска во время посадки на корабли, чтобы одержать над ним первую победу. И разумеется, его армию при погрузке на транспортные суда пощадил боевой флот, который мог покончить с Ганнибалом раз и навсегда.
Другой историк идет дальше в своих объяснениях: поскольку римский сенат вел в то время переговоры о перемирии (как теперь стало очевидным) с карфагенскими посланниками и поскольку по римскому закону не следовало вести переговоры в то время, когда вооруженные силы противника находились на итальянской земле, сенат был заинтересован в уходе Ганнибала и Магона с полуострова. Такое вряд ли возможно. Переговоры с Карфагеном не распространялись на карфагенские войска в Италии. Ганнибал не получил ни дня передышки после того, как перешел заснеженный перевал Альпийских гор. Во всяком случае, римский флот перехватил и взял в плен часть конвоя Магона.
Простейшим объяснением этой загадки может быть только одно. Ганнибал ушел незамеченным, как ему удалось сделать это раньше, переправившись через Волтурно у Капуи.
Кротон стоит на виду возле мелководного залива в форме полумесяца, стоит на месте плоском, как стол. Но за этим небольшим портом, насколько видит глаз, тянутся холмы Ла-Сила. Эти холмы удерживали карфагеняне, в то время как римляне, занявшие Консенцию, занимали дальние склоны.
С приближением дня отплытия, — когда Гасдрубал, командующий флотом, прибыл со своим значительным конвоем, — Ганнибал оставил людям, которые все еще были у него на службе, право выбора: следовать за ним или оставаться в Италии. Большинство из них решило сопровождать его. Он не взял с собой наиболее слабую группу людей, с многочисленными женщинами и детьми, которая стала частью его армии в Италии. (Рассказ о том, что он зверски уничтожил всех тех, кто отказался уезжать, в храме Юноны Лацинии, — просто кровавые небылицы латинян.) Ганнибал действительно потребовал, чтобы были уничтожены все дорогие его сердцу лошади, поскольку их нельзя было взять с собой на корабли. Он также велел тем отрядам, которые должны были оставаться в Италии, занимать карфагенские посты на холмах, пока направляющиеся в Африку контингенты грузились на суда и отплывали. Римское командование не располагало сведениями о его отплытии, и, видимо, прошло достаточно много времени, прежде чем оно убедилось, что Ганнибал действительно вышел в море.
Один из самых невероятных фактов в биографии Ганнибала — то, что он прибыл в Италию с армией, состоявшей из испанцев и африканцев, а покинул ее в основном с бруттийцами, галлами и многочисленными римскими дезертирами. Если и уцелели какие-то слоны, то их с собой не взяли. Ганнибал никогда не упоминал о том моменте, когда он смотрел, как горы Италии и белое пятнышко храма Юноны Лацинии исчезают на горизонте. (Описание того, как он скрежещет зубами от гнева по поводу вызова в Карфаген, не оказавший ему поддержки в войне, — реминисценция давнего заблуждения тех, кто считал, что именно Ганнибал планировал войну. Карфаген не мог заставить его вернуться в Африку против его воли. Он приготовился к отъезду со своей обычной тщательностью. После Великих Равнин центр конфликта переместился на Африканское побережье, и Ганнибал оставил Италию, как Гамилькар гору Эрик, без всякого внутреннего протеста.)
То, как происходило его отбытие, доказывает, что его направлявшаяся в Африку армия не могла быть многочисленной. Позднейшие источники исчисляли ее количеством от 12 000 до 15 000 человек, но скорее всего в этой армии было даже меньше 12 000. Конвой состоял только из парусных судов. Галеры с их малыми палубами и большим количеством гребцов могли взять на борт незначительное число пассажиров. К тому же после осеннего равноденствия непрочным галерам было опасно отправляться в дальние путешествия из-за холодных ветров и штормов. А Ганнибал и его командующий флотом проделали долгое путешествие из Кротона.
Теперь совершенно ясно, где находились и чем занимались в это время римские флотилии. От 140 до 160 боевых галер базировалось в Остии, на Сардинии и Сицилии. Значительная их часть сопровождала новые конвои в Африку, поскольку в эти месяцы главным было доставлять продовольствие и подкрепление Сципиону. («Все взоры были устремлены на Африку».) Один отряд перехватывал суда, которые отбивались от конвоя Магона.
Сам Магон был ранен в последнем сражении на реке По, когда он попытался вывести свои части из боя или сделать последнюю попытку прорваться к Ганнибалу. Магон умер в пути или потерпел кораблекрушение во время шторма. Большинство его кораблей, заполненных балеарцами, лигурийцами и галлами, в конечном счете доплыли до Карфагена.
Римские флотилии, находившиеся за пределами Сицилии, располагались между Кротоном и Карфагеном. Они следили за подходом конвоя Ганнибала, но тщетно.
Ганнибал и его командующий флотом сделали большой круг, обогнув Сицилию. Возможно, их заметили со сторожевого поста на Мальте. Однако к тому времени сицилийский флот уже не успевал перехватить их. Они держали курс не на Карфаген. Они подошли с востока, высадившись на восточном побережье, на территории нынешнего Туниса, более чем в 80 милях к югу от Священной горы Карфагена. Оказавшись на суше в этом непредвиденном месте, Ганнибал быстро переместил свою армию к северу, в Хадрумет, гавань и довольно большой город, находящийся вне зоны римского патрулирования.
Спустя тридцать четыре года Ганнибал снова стоял на африканской земле. Оба его брата были мертвы. А на нем сосредоточились все заботы Рима, который он приводил в смятение своим благополучным перемещением с континента на континент. «Надежда и тревога возрастали с каждым днем, — рассказывает Ливий. — Люди не могли решить, радоваться ли им тому, что через шестнадцать лет Ганнибал покинул
