Антиох в сопровождении 500 своих сторонников добрался верхом до своих кораблей и немедленно уплыл в Эфес.
События при Фермопилах вызвали легкое волнение в Риме, где один из консулов, Назика, праздновал свою победу над бойями. Он провел строем множество пленных с их лошадьми и колесницами и клялся, что более половины из 50 000 бойев убиты, что в качестве трофеев взято 1471 ожерелье вождей, 247 фунтов чистого золота, 2340 фунтов серебра, обработанного и необработанного, а также 234 000 монет, и среди них ни единой медной.
Буквально следом за этим триумфальным парадом город торжественно встретил Фульвия Благородного, претора в Испании. В составе его процессии двигались повозки, которые везли 130 000 серебряных монет, 12 000 фунтов серебра и 127 фунтов золота.
После этого основные армии и флот были готовы двинуться на восток, против Антиоха. Сципион Африканский принимал участие в этом походе в качестве руководителя всей операции. Удивительно, но своим назначением на эту должность он был обязан Ганнибалу. Рим снова боялся Ганнибала, потому что тот был с Антиохом, и призвал победителя битвы при Заме на передовую.
В Эфесе Антиох пытался забыть несчастливую зиму в Греции и невзгоды, выпавшие на долю этолийцев, которые присоединились к нему там. В своих огромных владениях, в хорошо знакомых садах он чувствовал себя в безопасности. К тому же его советники утверждали, что море преграждает путь его врагам. Просто невероятно, говорили они, чтобы римлянам удалось перебросить такую огромную армию морем.
Ганнибал находился рядом с Антиохом во время этого разговора, поскольку после Фермопил царь понял правоту этого молчаливого карфагенянина. И Ганнибал выразил свое несогласие с советниками.
— Я просто удивлен, — сказал он, — что римлян до сих пор нет в Азии.
Он не считал море препятствием.
— Путь с греческого побережья в Азию короче, чем из Италии в Грецию.
И относительно мотива для появления римлян:
— Антиох владеет большим, чем владели этолийцы.
Ганнибал располагал сведениями, полученными из собственных источников.
— Их флот уже давно собирается у Малеи. Новые суда и новый командующий прибыли туда.
Когда Антиох, взволнованный этим предупреждением, спросил, не следует ли ему начать мирные переговоры, Ганнибал ответил, что сейчас это бесполезно. Существует лишь один путь сохранить царство Антиоха, и этот путь — разбить римлян на море. На этот раз сирийский царь принял совет от человека, который разбирался лучше кого бы то ни было в том, как римляне ведут войну. Приказав всем своим верфям приступить к строительству более тяжелых и высоких галер, он поспешил на север, чтобы укрепить Азиатское побережье возле Геллеспонта. Ганнибал отправился на юг, чтобы поднять тирский флот.
В течение нескольких месяцев надежда на успех на море померкла. Потому что римские боевые корабли появились у берегов, а к ним присоединились корабли Родоса и Пергама. Они отогнали более легкие триремы отважного Поликсенида — сам он был изгнанником с Родоса — и преградили путь к Эфесу и ему, и основным силам сирийского флота. Еще ужаснее было то, что Сципион Африканский вел свои легионы по суше из Греции к Дарданеллам. Там водная преграда была узкой, хоть и требовались транспортные и сторожевые суда, чтобы переправить оккупационную армию в Азию.
В Тире Ганнибал решил, что больше ждать не может. Оставалась последняя возможность — взять суда из Тира и Тарса и повести их на север, в Эфес, чтобы вместе с уцелевшими кораблями Поликсенида преодолеть римскую блокаду. Если удастся уничтожить римский боевой флот, тогда сирийцам, может быть, повезет достичь пролива раньше Сципиона Африканского. Если до пролива дойдут хотя бы две сирийские галеры, легионы не смогут переправиться через него. Шанс, что так произойдет, был невелик, и Ганнибал должен был понимать это.
По иронии судьбы величайший из солдат отправился в свой последний бой на корабле.
Отправившись на север в ясный день, Ганнибал держался ближе к берегу с его нечеткой линией, островами и мысами. Его лоцманами были искусные мореплаватели из Тира, но флот состоял из новых огромных галер с высокими палубами и тяжелыми скамьями для гребцов. Целая флотилия беспалубных судов, плывущая следом, как стая мелких рыбешек, мало что могла сделать, кроме как брать на борт спасающихся людей. Миновав безлесные холмы Родоса, флот вошел во враждебные воды и приготовился к действию, опустив мачты и убрав большие паруса. Гребцы неспешно опускали весла на воду (чтобы меньше уставать), и галеры ползли вперед. Они медленно образовали боевой строй, встав борт к борту. Таким образом, правый конец линии огромных галер оказался на прибрежном мелководье, а левый, с более маневренными судами, — в открытом море. Командование здесь взял на себя Ганнибал, в то время как Аполлоний, сирийский придворный, командовал кораблями на правом фланге.
Они поступили мудро, приведя все в готовность. Когда они окружили вытянутый мыс, то увидели приближающийся к ним флот. Подняв паруса и работая веслами, изящные триремы с острова Родос шли, выстроившись в линию, в фарватере флагманского корабля. Легкий бриз вызывал рябь на гладкой поверхности моря.
Стоя на верхней палубе в кормовой части корабля среди загорелых людей, крепко держащих рулевые весла, Ганнибал наблюдал за встречей флотов, не в состоянии оценить происходящее. Загорелые аристократы из Тира сказали ему, что опасные галеры с Родоса застигнуты врасплох с поднятыми парусами. Преимущество было на стороне Ганнибала. Молоток опустился на сверкающую медную дощечку рядом с ним. Его звонкие удары раздавались все чаще, послышались крики. В то время как вооруженные люди схватили щиты и бросились к ограждениям, гребцы активнее заработали веслами. Галера поплыла быстрее. Крик подхватили на всех судах, и он превратился в рев.
Это было так странно, что Ганнибал напрягся в ожидании. Между ним и берегом около сотни больших судов потянулись навстречу друг другу. Он оценил положение взглядом и понял, что линия его судов, которая двигалась с каждой минутой все быстрее, охватит родосские галеры с фланга. Вымпелы взметнулись, когда неприятельское флагманское судно развернулось в сторону моря, чтобы выиграть больше пространства. Его мачта наклонилась, а весла заработали быстрее. За ним в сторону моря последовали и другие суда. Жители Родоса были искусными мореплавателями. Их триремы словно летели перед носами тяжелых тирских судов. Со всей своей быстротой они не смогли образовать боевой строй перед тем, как их флагман врезался в гребную скамью сирийской галеры. Их последние в ряду суда все еще были сбиты в кучу у берега. Ганнибал выиграл первый ход этой странной морской битвы. И очень скоро родосский флагман поднял на корме черный вымпел — сигнал бедствия.
Спустя два часа большой корабль Ганнибала оставался невредимым. Гребцы медленно работали веслами, продвигая судно. Но картина изменилась. Искусно управляемые родосские галеры ворвались в проходы между более тяжелыми сирийскими пентеконторами и, сняв весельные скамьи, развернулись, чтобы таранить дрейфующих гигантов. Эти гиганты были построены для того, чтобы, встретив римские суда, набитые легионерами, взять их на абордаж и завязать рукопашную. Но в этой битве у мыса не участвовало ни единого римского судна. Родосские триремы сражались так, как когда-то давно сражался карфагенский флот. Их «клювы» били и крушили корабли Ганнибала.
У побережья отступал Аполлоний, пытаясь уйти со своими израненными кораблями. Со стороны берега подходил родосский отряд, чтобы окружить строй Ганнибала. Стоявшие рядом с Ганнибалом тирские капитаны опустили головы и развели руками.
— Надо уходить, — сказали они ему. — Господин Ганнибал, мы ничего не сможем больше сделать.
Когда он дал согласие, двое рулевых побежали к флажному сигналу. Они вытащили длинный красный вымпел и, потянув за фал, подняли его, трепещущий на ветру.
Тирцы на быстроходных беспалубных судах подошли, подняв паруса, чтобы взять изуродованные галеры на буксир. Они двинулись к берегу, куда за ними не могли последовать родоссцы. На закате враг ушел.
Ганнибал сохранил все свои корабли, кроме одного, но не смог дойти до места блокады у Эфеса.
Много месяцев спустя Поликсенид сделал последнюю попытку прорвать блокаду у Эфеса и был разгромлен. Находившийся в Абидосе Антиох узнал о разгроме своего флота и отказался от защиты
