списком «чудес», которые необходимо посетить, и покупали крошечные крестики, а иногда церковные мощи везде, где только могли. Карла охватило нестерпимое желание привезти мощи святого Павла и даже святого Петра к алтарям святых Мартина и Дени. Когда же Адриан показал Карлу внутреннее помещение, заполненное книгами, лежавшими на полках, король закричал в изумлении и стал упрашивать разрешения взять с собой на родину несколько этих священных символов, так роскошно переписанных и раскрашенных.
В течение трех дней Адриан размышлял над загадкой этого человека с нетерпеливым умом мальчика, который мог стать либо властителем, либо защитником Рима. В Карле он ощущал железную волю и характер, готовый взять на себя ответственность. У франка была привычка поднимать своего калеку сына, чтобы показать мальчику все, что ему нравилось. Впоследствии Адриан всегда интересовался, совершит ли Карл какое-либо действие, если мог бы этого никогда не делать; папа попросил скорее защиты от врагов, нежели помощи самому себе.
Наблюдательный Адриан вплотную приблизился к разгадке тайны личности Карла. Но эту тайну грозный варвар хранил глубоко в себе, потому что происходила она от мучившего его и тщательно подавляемого страха. А страх для Карла был вещью крайне постыдной, и он всячески боролся с тем, чтобы этот страх как-то обнаружить.
Адриан молча удивлялся тому, как Карл любил места священного поклонения – темницу, где был заключен Петр, камни апостольской исповедальни, золотые ковчеги для мощей. Ни один из обычных паломников не испытывал желания взять с собой каменный обломок. Кроме того, радость переполняла Карла, когда он втискивал свое массивное тело в крохотную исповедальню. Он веселился, чувствуя облегчение. Время от времени Адриан задавал себе вопрос, не пытается ли франк физически спастись от какого-то воображаемого преследования. Но это казалось невозможным.
После трехдневной мессы у Святого Петра за городскими стенами франки собрались уходить. Но прежде чем на четвертый день они смогли уйти, Адриан, понимая теперь, что Карл никогда не любил находиться вдали от своей семьи и вассалов, попросил франков снова встретиться у алтаря Святого Петра. И там спокойно он напомнил Карлу об обещании, которое его отец Пипин дал блаженной памяти Стефану на земле франков, – обещании передавать определенные города и земли святому Петру и его наместникам. В заключение он спросил Карла, собирается ли тот вместе со своими сеньорами выполнить его.
Карл с готовностью согласился. Разве он не пересек Альпы, чтобы исполнить эту самую клятву?
Потом секретарь Адриана по пунктам зачитал список даров Пипина. Карл не мог слишком хорошо поспевать за быстрой певучей латынью.
«…От острова Корсика… оттуда до горы Барда и Пармы… далее до Мантуи и горы Силицис вместе со всей… Равенной, как это было в старые времена, и провинции Венеции с Истрией… и весь Сполето и Беневент».
Большинство из этих названий было неизвестно Карлу. Он знал только дороги, по которым ходил в Италии. Он никогда в жизни не смотрел на карту. А соответственно и не мог осознать, что перечисленные области занимают две трети Италии.
Но, поняв, что именно этим Адриан хотел вознаградить себя, Карл охотно согласился. Очевидцы этого события утверждают, что Карл приказал своему капеллану сделать две копии и одну из них собственноручно вложил в Евангелие, находившееся рядом с мощами святого Петра, другую увез с собой.
Решительному папе римскому Адриану обещали больше, чем он сам рассчитывал получить.
Со своей стороны, Карл забрал с собой римского священника, чтобы тот научил местных святых отцов грамотно читать проповеди, и ученого доктора Петра Пизанского, чтобы он обучал короля грамматике и правописанию. Более того, Карл увез с собой страстное желание обладать библиотеками, основами цивилизации. Он неожиданно почувствовал в душе огромное облегчение от посещения римских храмов.
После этого его чаша счастья переполнилась. Хильдегарда подарила ему дочь, а в начале июня Павия сдалась под натиском голода и лишений. Дезидерий вышел вместе с семьей, чтобы отдаться на милость победителю. На поверку он оказался полным угрюмым маленьким человечком, смертельно боявшимся Карла, который при виде такой боязни от души расхохотался. Анза, жена Дезидерия, была очень привлекательной женщиной.
Вслед за своими воинами Карл въехал в городские ворота как победитель, восхищенно озирая длинные колоннады и теплые весенние бани этого города дворцов. Дезире, на которой он когда-то был женат, умерла, а Павия принадлежала ему. Настроенный добродушно, Карл разглядывал восстановленные сокровища и тут же приказывал раздать их целиком и полностью своим верным вассалам, так долго штурмовавшим стены города. Восхищенные солдаты громкими криками превозносили щедрость Карла и его удачу, которая принесла ему столько богатства при таких малых потерях. Отныне Карл стал именоваться «Карл, милостию Божией король франков, лангобардов и римский патриций».
Дезидерия и Анзу он под охраной отослал во Францию, где заставил принять постриг в монастыре Корби. На население Ломбардии король франков не наложил никакой дани, не заставил побежденных платить никаких податей и лично для себя не стал требовать земель или городов в качестве выкупа. Он был просто «королем лангобардов», а не властителем их страны. Сами же лангобарды могли жить по тем же законам, что и раньше.
После этого Карл стремительно отправился на родину. По пути, когда они преодолевали высоты ледника Роны, умер ребенок Хильдегарды.
Знатным лангобардам, брошенным их повелителем, подобное беззаботное милосердие казалось немыслимым. Один из них записал: «Король франков, который мог лишить нас всех наших владений, выказал милосердие и снисходительность».
Такого в Италии прежде не случалось.
В течение года мирная политика Карла вызвала восстание. Таким же сильным, как и ненависть саксов к своим родичам-франкам, был антагонизм униженных лангобардов по отношению к своим новым хозяевам. Освободившись от слабого Дезидерия, герцоги на севере страны объединились, чтобы взять власть в свои руки. В Риме обеспокоенный Адриан узнал, что сын Дезидерия ведет из Константинополя флот. С приближающимся восстанием рухнули все предполагаемые законы.
Адриан, возлагавший столько надежд на Карла, вдруг обнаружил, что могущественный франк, занятый разборкой с саксами, не обращает никакого внимания на состояние дел в Италии. Глава церкви отправил Карлу красноречивое послание, называя его «великим и могучим королем», передавая привет жене и детям, – Адриан очень хорошо помнил о том, как Карл был привязан к своей семье. В письме папа римский предупреждал короля франков о грядущих беспорядках в Италии. На дорогах повсеместно шастали вооруженные банды. На севере Равенна требовала независимости, а Ротгад, герцог Фриуля, собирал армию.
Карл, занятый летом 775 года в Саксонии, на это письмо никак не отреагировал. Только пара епископов на тощих мулах прибыла из государства франков, чтобы посетить герцогства Сполето и Беневент и переговорить с местными властителями.
– Будьте разумны и не торопитесь, – предупреждали эти безобидные святые отцы, – берегитесь Карла.
Они также послали на родину гонцов с сообщением, в котором изложили свое мнение о создавшейся ситуации.
– Что уж такого в этом короле франков, – поддразнивал Ротгад посланцев папы, – если римляне так в него верят!
Адриан послал бродячему Карлу письмо, полное горьких упреков. Никакого ответа, написанного ясным слогом Петра Пизанского, папа римский не получил. С наступлением зимы, когда снег закрыл для армии горные перевалы, Адриан потерял всякую надежду.
И вдруг после Рождества Карл прорвался через снежные заносы. Взяв только колонну отборных всадников, он смог преодолеть перевалы. На этот раз Карл не стал задерживаться у Павии, а пронесся вниз по реке и поднялся в восточные холмы, преодолевая яростное сопротивление реки. История рассказывает о том, как Ротгад сражался и бежал, чтобы погибнуть в горах от рук своих собственных людей, и как пал Тревизо, осажденный франками.
С Дезидерием король франков в свое время обошелся достаточно мягко; с восстанием он расправился стремительно и безжалостно, вешая вожаков, ссылая герцогов, конфисковывая земли. Управлять на местах
