Но видя, что турки их окружают, а союзники далеко, большинство рыцарей сложило оружие.
Тем временем войско Сигизмунда оставалось нетронутым. Он слегка продвинулся вперед следом за скакавшими во весь опор всадниками, но был не в состоянии оказать им поддержку. Держался он позади из страха, или безрассудная атака рыцарей лишила их возможности получить помощь — нерешенный вопрос, который в то время горячо обсуждался в Европе.
Бегство рыцарей явилось главной причиной поражения. Поток изможденных, окровавленных беглецов, которых преследовали по пятам турки, поколебал мужество пехоты. Одно ее крыло, валахи, в испуге отступило. Венгры Сигизмунда и баварцы курфюрста держались доблестно, однако сам Сигизмунд и его вельможи вскоре поскакали к реке искать спасения на венецианских галерах.
Что до взятых в плен рыцарей, то Баязед не был человеком, способным их пощадить после убийства пленников и понесенных по их вине потерь. Фруассар, французский автор хроники, горестно пишет:
«Затем их всех привели к нему раздетыми до рубашек, он посмотрел на них, потом отвернулся и жестом велел убить всех, их отдали сарацинам, державшим в руках наготове обнаженные сабли, и они были изрублены на куски».
Таким образом турки расправились с десятью тысячами. Советники убедили Баязеда сохранить двадцать четыре знатных рыцаря ради получения выкупа, в их числе были злополучный граф Невер и Бусико. За внука короля Франции и его сотоварищей потребовали двести тысяч золотых. И эта сумма, умеренная на взгляд турецкого султана, потрясла европейских казначеев{57} . В конце концов ее выплатили, и уцелевшие пленники были освобождены. Фруассар пишет, что Баязед обратился к ним с прощальной речью, предлагая собрать новые войска и приготовиться ко второй встрече с ним: «Потому что я умею воевать и готов продолжить завоевания в христианских странах». Эти надменные слова граф Неверский и его сотоварищи прекрасно поняли; впоследствии они думали о них до конца жизни.
Однако лишь доблестный Бусико, ставший маршалом Франции, вернулся для сражения с турками. Так бесславно закончился последний крестовый поход, и скорбь европейских дворов не уступала отчаянию Константинополя, видевшего помощь так близко и теперь считавшего себя обреченным.
Между тем — битва под Никополем произошла в тысяча триста девяносто шестом году — Баязед окружил Константинополь и занялся присоединением Греции к своей империи. Прибытие Бусико с пятьюстами рыцарей и несколькими галерами сразу же ободрило христиан Константинополя.
Следует иметь в виду, что азиатская часть турецких владений была отделена от европейской водой. В то время флоты Венеции и Генуи могли бы нанести удар туркам и, возможно, спасти город. Им требовалось только занять проливы. Но этого они не сделали.
Венеция и Генуя боролись между собой за торговлю с Азией, старались подавить друг друга. Баязед, коварный дипломат, вел переговоры с обеими, обеих соблазнял приманкой азиатской торговли. Они старались превзойти друг друга, делая щедрые дары султану, и новый призыв римского папы попытаться спасти Константинополь остался неуслышанным. Уцелевшие властители Европы вновь начали войну между собой.
Мы в данном случае сталкиваемся с одним из самых странных спектаклей истории — город цезарей, некогда столицу мира, обороняли несколько сотен рыцарей-авантюристов и греческих наемников, до того обнищавших и голодных, что людям Бусико приходилось выходить в море и захватывать турецкие галеры, дабы прокормиться, так как они совершенно не получали платы. Император Мануэль отправился в путешествие по Европе, пытаясь собрать людей и денег для его защиты. Свита его была так скверно одета, что один итальянский дворянин сжалился и обмундировал ее более пристойно.
Этот потомок цезарей ездил от двора ко двору, везде получал церемонный прием, бесконечные выражения сочувствия, но совершенно никакой помощи. Дух крестоносцев угас в той последней, безрассудной атаке рыцарей, и европейские монархи занимались торговлей и неотложными политическими проблемами. Призывы церкви, личные визиты императора оказывались тщетными.
Пока Мануэль скорбел, константинопольцы начали перелезать через стены и просить у турок еды, город покинул даже Бусико, а племянник императора строил планы сдачи его Баязеду — осажденный город вторично получил отсрочку.
Неожиданно с востока появились татары, взяли Сивас и пошли дальше. Баязед снял осаду и поспешил в Азию.
Затем каждый турецкий воин в Европе был призван к оружию и переправлен через пролив. А властитель Константинополя обещал сдать город, если Баязед одолеет Тимура.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
ТИМУР ВСТРЕЧАЕТСЯ С МОЛНИЕНОСНЫМ
Ранним летом тысяча четыреста второго года покоритель Восточной Европы собирал силы для встречи с покорителем Азии. Войска, сражавшиеся на Косовом поле и под Никополем были стянуты в столицу Османской Турции — Бурсу, город у Мраморного моря. Там к ним присоединились анатолийские войска и двадцать тысяч конников под командованием Петра Лазаря, царя Сербии. Хроника сообщает — они были так закованы в броню, что видны оставались только глаза. Туда пришла греческая и валашская пехота, служившая новому повелителю, султану. Численность войска могла составлять от ста двадцати до двухсот пятидесяти тысяч человек.
Оно привыкло к постоянным победам.
Тимур находился на марше, и турки были этим довольны. Основную их силу составляла пехота, лучше всего она действовала в обороне. Большая часть Малой Азии была холмистой, покрытой лесами, идеальной для них. На запад от Сиваса шла только одна дорога, и на ней они собирались встретить Тимура.
Баязед медленно продвинулся с войском на восток, к Анкаре. Там разбил свой основной лагерь и пошел дальше, переправился через реку Халис и вступил в холмистую местность за ней. Сторожевые отряды донесли, что татары находятся в Сивасе, в шестидесяти милях. Баязед прекратил продвижение, разместил войска на выгодных позициях и ждал.
Ожидание длилось три дня… неделю. Разведчики Баязеда привезли из Сиваса нескольких людей с тревожными вестями. В городе находился только обычный татарский гарнизон. Тимур с войском давно выступил навстречу туркам.
Но между Сивасом и турецким лагерем Тимура не было. Разведчики объездили все холмы и возвратились, не найдя ни следа татар. Они куда-то исчезли вместе со слонами.
Для турок это явилось неожиданностью. И они стояли боевым порядком в пустынной местности, посередине громадной долины Халиса, который берет начало за Сивасом и течет далеко на юг, неподалеку от Анкары поворачивает на север и впадает в Черное море. Баязед ждал на месте, решив не двигаться, пока не получит точных сведений о татарах.
На рассвете восьмого дня татары дали знать о себе. Отряд разведчиков под командованием одного из военачальников Тимура налетел галопом на сторожевые охранения правого крыла, захватил пленных и скрылся. Теперь турки уверились, что Тимур находится к югу от них, и потому двинулись в ту сторону. За два дня достигли реки, но татар не обнаружили. Баязед отправил за реку конные отряды под командованием своего сына Сулеймана, способного военачальника.
Сулейман почти сразу же вернулся со сведениями. Тимур обошел турок и теперь быстро двигался на Анкару за их спинами.
Выведенный из апатии султан пересек реку и двинулся по проложенной врагом дороге к собственной базе.
