Саут-Энда все деньги, какие только мог, а затем принялся кружить в поисках новых источников дохода. Визит хищника Винни Гаргано к Рики был лишь вопросом времени. Он как угодно мог ускользать из поля зрения — Рики никогда не светил крупными суммами наличных, скромно жил в кембриджской квартире, носил джинсы, водил «форд-фэрлейн», — но все равно разнесся слух, что он заколачивает уйму денег. Это неизбежный риск: невозможно заниматься тем, чем занимался Рики, в атмосфере абсолютной тайны, потому что такую работу не делают в одиночку. Разумеется, его возмущала мысль о том, чтобы платить Капобьянко. Рики зарабатывал деньги честно — тяжелым трудом, при помощи ума, творческих способностей, опыта, предварительной подготовки. Если он теоретически преступник, то высшего ранга. Его преступления не оставляют жертв, если, конечно, не считать таковыми страховые компании. Но людям Капобьянко плевать. Они будут охотиться за ним так же, как и за остальными. Рики придется проглотить гордость и заплатить — такова цена бизнеса. Нет смысла нарываться на пулю, когда еще есть дела.
— Ты Рик Дэйли?
Рики не останавливался.
— Эй, ты оглох? Я с тобой разговариваю!
— А ты кто такой?
— Кто я?.. Да какого хрена, ты Рик Дэйли или нет?
— Ну я.
Они стояли на углу. «Кадиллак» остановился, преградив Рики путь.
На мгновение тот невольно закрыл глаза: «Вот и все».
Винсент Гаргано выскочил из машины, оставив мотор включенным.
— Эй, я хочу с тобой поговорить. — Он встал вплотную к Рики, грудь к груди, точнее, грудь к подбородку, поскольку Гаргано был на несколько дюймов выше. Синий пиджак поверх цветастой рубашки, полурасстегнутой, невзирая на декабрьский холод. Смуглая кожа, слегка поросшая волосами, была цвета горчицы, лицо — бледное и одутловатое, глаза с тяжелыми веками и затуманенными радужками — как у человека, страдающего катарактой или принимающего наркотики.
Хоть Гаргано и был рослым, Рики ожидал чего-то большего. Великана. Он действительно разочаровался, увидев перед собой этого пухлого типа. Ходили слухи, что Гаргано употребляет героин. Рики, несомненно, мог бы сбежать, но он уже давно решил подчиниться, смириться, заплатить, если об этом зайдет речь. И дело не в физической силе Винни Гаргано. Рики боялся его не потому, что Гаргано был силен, а потому, что тот был беспощаден.
— Какого хрена ты так дергаешься? Я всего лишь хочу поговорить.
— Я не дергаюсь.
— Не дергаешься, мать твою?.. Ага, как же! Ты, черт возьми, даже свое имя мне не назвал — и теперь говоришь, что не дергаешься? Ты что, мать твою, оглох? Да? Ты оглох и не слышишь меня?
— Слышу…
— Ну так что?! Чего ты тогда дергаешься?
— Говорят тебе, я не дергаюсь.
— Да Господи, я просто хочу поговорить. Знаешь, о чем?
— Нет.
— Не знаешь?
— Нет.
— Понятия не имеешь?
— Прошу прощения?..
— То есть совсем?
— Нет.
— Какого хрена ты от меня бегаешь?
— Я от тебя не бегаю.
Гаргано нахмурился и отступил на шаг, чтобы закурить.
Рики подумал, что все это — движения, подчеркнутый нью-йоркский акцент, угрожающие повторения — явно заимствовано из кино, в основном из гангстерских фильмов с Джеймсом Кагни «Человек со шрамом» и «Белая жара». Рики знал по опыту, в том числе семейному, что настоящие полицейские подражают вымышленным, которых показывают в кино. Он и не подозревал, что гангстеры тоже так себя ведут. Однако же сейчас перед ним стоял бандит, который подражал актеру, играющему бандита.
— Говорят, ты вор.
— Кто говорит?
— Да что с тобой такое? Не знаешь, как отвечать на вопросы? Правда, что ты вор?
— Нет.
— Врешь. Первый вопрос — и уже врешь. Ты вор.
— Я взломщик.
— Какая, на хрен, разница?!
— Я не таскаю кошельки у людей из карманов, а обчищаю дома.
— И что? В домах живут люди. Одно и то же.
— Нет.
— Да! Воровство есть воровство, берешь ли ты из дома или у людей.
— Я никого не трогаю. Беру только из пустых комнат.
— Раз ты туда вошел — значит, они не пустые.
— Да.
— Понимаешь, о чем речь?
— Да, но…
— Понимаешь?
— Да.
— Вы, взломщики, ведь все друг друга знаете?
— Бывает.
— А ты?
— Я никого не знаю. Я работаю один.
— Слышал о краже в «Копли», пару недель назад? Обчистили богатого еврея, унесли кучу бриллиантов.
— Читал в газетах.
— Что, не ты провернул это дельце?
— Нет.
— Спрашиваю еще раз, не твоя работа?
— Нет. — Рики вытащил сигареты и закурил, пытаясь заслонить огонек от ветра. — Нет.
— А чья?
— Понятия не имею.
— Что за хреновина — «понятия не имею»?! Ты ведь знаешь, кто стянул камушки.
— Нет.
— А вот и знаешь. Знаешь. Говорят, ты единственный, кто мог такое провернуть.
— Вранье.
— Говорят, ты профи, классный вор.
— Взломщик. Номер в «Копли» мог обчистить кто угодно.
— А я слышал — наоборот.
— Ты ослышался. Это же кража в отеле, сущая ерунда. Туда можно попасть за десять секунд. Замок открывается углом таблички «Не беспокоить», которая висит на дверной ручке.
— Да, но даже на это не всякий способен. И не каждый знает, какой номер обчищать.
— Слушай, мы зря тратим время. Если речь о деньгах…
— Кто говорит о деньгах?! Какие деньги?
— Я подумал…
— Ты слишком умный, вот что. И не умеешь слушать. Тебе никогда об этом не говорили?
Рики молчал.
