ощущение прикосновения его руки к ее талии, длившееся немного дольше, чем следовало.
В трактире собрались клиенты, большей частью мужчины. Было еще несколько женщин и горстка детей, которые играли в какую-то игру, бегая среди толпы. Гостиница являлась еще и станцией, сообразила Фиона, пробираясь в отдаленные комнаты. Удобства для леди, можно сказать, отсутствовали, но Фиона кое-как вышла из положения.
Она стала проталкиваться сквозь толпу, остановившись лишь когда налетела на какого-то молодого парня, который убегал от пары девиц, преследовавших его. Обогнув двух мужчин, кричавших что-то о собаке, Фиона вышла из трактира, расправила накидку и глубоко глотнула свежего воздуха.
Она огляделась. Шерри нигде не было видно.
— Если вы не возражаете, мэм, нам пора ехать.
Она вздрогнула, услышав голос Ридли, и повернулась. Он был на целую голову ниже мистера Дункана, перед которым стоял сейчас. Фиона посмотрела на замечательный карий глаз и поспешно отвела взгляд. Оттого, как он смотрел на нее, по ее спине пробежала легкая дрожь.
— Конечно, — согласилась она и направилась к повозке. Дункан пошел за ней. Фиона вдруг сообразила, что в повозке нет Шерри, и шагнула назад:
— Шерри… моя горничная. Ее здесь нет, а она должна быть.
— В чем дело, мэм? — спросил Ридли, выглядывая из-за повозки и натягивая перчатки.
— Моя горничная, Шеридан Бартон, ее здесь нет.
Ридли взглянул на Дункана, затем на трактир.
— Может, она там?
— Нет… я только что оттуда, но ее там не было. А, она должна быть где-то здесь. Я загляну туда еще раз на минутку, — сказала она и поспешила обратно к трактиру.
Но Шерри нигде не было. Она не стояла на холоде, ее не нашлось в трактире, а внимательный осмотр повозки показал, что саквояж Шерри тоже исчез. Когда Фиона узнала, что саквояж Шерри тоже исчез, она прислонилась к повозке и, подняв глаза к вызывающе яркому синему небу, вздохнула. Девчонка решила вернуться в Эдинбург, другого объяснения нет.
— Мэм? — с беспокойством спросил Ридли.
Фиона искоса взглянула на него.
— Я думаю, мистер Ридли, что Шерри решила вернуться в Эдинбург.
Вид у него был несколько смущенный.
— Она боялась ехать в горы, потому что все убийцы и грабители только и ждут, как бы схватить ее, — сказала Фиона, делая большие глаза. — И еще она говорила что-то о смене места службы — но я не думала, что она сделает это немедленно. — Глаза мистера Ридли тоже расширились. Он взглянул на трактир, затем на Фиону.
— Вы…
— Уверена? Совершенно, — сказала она, сжимая руки. — Глупая, глупая девушка!
Ридли выглядел таким растерянным, что Фиона боялась, что он выпрыгнет из своей кожи.
— Тогда… тогда что вы от нас хотите, мэм? — спросил он с волнением, не отводя от нее взгляда.
— Отличный вопрос, — раздраженно заметила Фиона. Черт бы побрал эту Шерри! А теперь что ей делать? Как она может уехать и предоставить Шерри идти обратно в Эдинбург пешком?
Фиона приложила руку колбу и прикрылась рукой, чтобы Ридли не видел ее глаза. Ей надо было немножко подумать.
Глава 3
Доброта и благородство, заставившие Дункана согласиться отвезти эту безрассудно отчаянную женщину в Блэквуд, полностью исчезли, когда Ридли объяснил ему, что еще более безрассудно отчаянная горничная этой безрассудно отчаянной женщины решила вернуться в Эдинбург.
— Как? — проворчал он.
— Пешком, — догадался Ридли.
О, просто великолепно. Женщина с мозгами коровы, вставшей поперек дороги, пыталась дойти пешком до Эдинбурга? Короткий объезд окрестностей верхом не принес результата. Когда же Дункан услышал, что дилижанс, направлявшийся в Стерлинг, проезжал мимо придорожного трактира, то мог предположил, что у нее хватило ума сесть в этот дилижанс.
Ридли разволновался, когда Дункан сказал ему, что остался один выход: Ридли возьмет лошадь и поедет в Стерлинг в надежде перехватить дилижанс и девицу, пока та еще не успела попасть в беду. Если же не найдет ее, то должен будет вернуться в Эдинбург и сообщить эту новость Сиверу.
А Дункан тем временем сядет в повозку и вместе с другой неисправимой женщиной поедет дальше в Блэквуд. Он убедил Ридли, что выбора у него почти нет. Солнце уже начинало склоняться к западу, и у них оставалось добрых три — возможно, четыре — часа светлого времени. Если Дункан предполагал за два дня добраться до Блэквуда к Рождеству и начать готовиться к встрече Нового года, то не мог вернуться и потерять день.
Ридли взволнованно объяснил все это леди Фионе, которая восприняла эту новость, лишь сжав руки. Единственным свидетельством того, что она поняла эти проклятые слова, сказанные Ридли, были движения изящно изогнутых бровей, взлетавших все выше, до полного исчезновения под полями шляпки.
— Вы хотите сказать, что я должна ехать до Блэквуда с… ним? — сказала она, кивнув на Дункана. Она явно не узнавала его.
— Вы нисколько не пострадаете, — поторопился сказать Ридли. — Но мы не можем допустить, чтобы девушка бродила сама по себе, не так ли? Мы не в состоянии предвидеть, надолго ли задержимся, а продовольствие должно быть доставлено в Блэквуд.
Леди, казалось, на минуту задумалась. Она взглянула на повозку, затем на Дункана, который отвернулся, избегая ее пристального любопытного взгляда.
— Вы понимаете, мистер Ридли, что моя репутация пострадает, если следовать вашему предложению?
Ридли густо покраснел.
— Я… я…
— Поехали, — бесцеремонно сказал Дункан. Они понапрасну тратили время.
Его вмешательство удивило Фиону Хейнс.
— Мы же не бросим мисс Бартон одну на опасной дороге, — предположил Ридли.
Она взглянула на него и покачала головой: нет, они не могли бросить Шерри.
— Если желаете, миледи, мы закажем место в дилижансе до Эдинбурга. Он прибывает около четырех часов, — предложил Ридли.
— Что? Нет! Я не могу вернуться в Эдинбург. Нет, не сейчас, мистер Ридли, — я и так слишком надолго задержалась. Я должна найти брата, пока не поздно.
— Да, — сказал Ридли, глядя на повозку. — Тогда…
— О, Бога ради, — отрезала леди Фиона и, развернувшись, пошла к повозке.
Когда Ридли закрыл за ней вход в повозку и закрепил его, он со страдальческим выражением лица взглянул на Дункана, и тот вздохнул:
— Мы еще увидим, кто из нас вытащил несчастливую карту, Ридли.
— Да, милорд, — тихо сказал кучер и взял под уздцы лошадь Дункана.
Подождав, пока Ридли сядет в седло и отправится в путь, он сам забрался на скамейку на наружной стороне повозки, намотал на бездействующую руку вожжи, взял кнут и тронул им шею передней лошади.
К счастью, его пассажирка большую часть времени сидела тихо, если не считать, что вскрикивала каждый раз, когда повозка попадала в яму. Дункан настолько погрузился в свои мысли, что едва разобрал жалобный голос леди Фионы, в этот момент кричавшей «извините!». Дункан не остановил лошадей, а наклонился в ее сторону и спросил:
