— О Господи… где ты всего этого набрался?
— Я всю жизнь прожил на ранчо. Природа рассказывает нам много интересного, надо только прислушаться.
— Да? — Морин улыбнулась, заметив, что он все еще держит руки на ее плечах.
Брендон поцеловал ее. Это был нежный, ласковый поцелуй, похожий на тот, которым обмениваются друзья при встречах и расставаниях? Подавшись назад, он заглянул ей в глаза.
— Морин, — произнес он тихо, почти молитвенно и снова припал к ее губам.
На этот раз его поцелуй был властным и страстным. Он обхватил ее руками за талию, крепко прижав к себе. Ей казалось, что время остановилось, что они всегда были и будут вместе.
Руки Морин сами взметнулись вверх и обвились вокруг его шеи. Внутри ее бушевала буря, готовая в любой момент вырваться наружу. На какую-то долю секунды девушка полностью отдалась во власть Брендона, ощутила огромную веру в него, в себя и в целый мир. Она возвращала его поцелуй Все мысли вылетели у нее из головы, осталась лишь буря эмоций.
Он осыпал поцелуями ее щеки, глаза, уши и шею. Держа Морин в своих объятиях, он мечтал о том, чтобы она не нарушила словами это волшебное мгновение. Но его нарушил Джо.
Ветеринар бодро влетел в хлев.
— Ну, как дела? — спросил он и только тут понял, что происходит. Он смущенно отпрянул, чувствуя себя незваным гостем.
Корова громко замычала.
Джо метнулся к ней мимо Брендона и Морин.
— Кажется, пора.
Не теряя времени, он смазал руки жиром до самых локтей и приступил к работе. Пока Джо поворачивал теленка, Брендон держал корову за голову. Животное прерывисто мычало, и Морин болезненно морщилась.
Она назвала новорожденную Клавдией. Ей всегда нравилось это имя. Брендону оно тоже понравилось, судя по его улыбке.
— Это особенный теленок, — сказала Морин, когда они вытирали Клавдию.
— И особенная ночь, — отозвался Брендон, взглянув на нее.
Девушка, стоявшая на коленях около теленка, села.
— Да.
Они смотрели друг на друга, позабыв о теленке, о Джо и о корове. В это мгновение целый мир состоял только из них двоих.
Глава 19
Морин всегда считала, что для настоящего волшебного Рождества необходим снег. Но, подъехав вечером двадцать третьего декабря к дому Брендона, она изменила свое мнение. На двух десятках древних дубов, стоявших по краям извилистой подъездной дороги, горели тысячи маленьких ярких лампочек. Они свисали с верхних веток до самой земли наподобие сосулек. Эффект был потрясающим Огромный дом красного кирпича тоже окружали светящиеся гирлянды — такие яркие, что девушке приходилось щурить глаза.
У двери ее встретил дворецкий-мексиканец в парадном костюме. Он принял у нее пальто и показал жестом на гостиную слева. Едва сделав шаг, она увидела идущего к ней Брендона.
— Я знал, что это ты, — сказал он, целуя ее в щеку.
— Правда?
В комнате были только Бины, Шарлин и незнакомая женщина с двумя детьми.
— Ты приехала последней, — объяснил Брендон.
Морин была приятно удивлена. Брендон в отличие от Барбары Котрелл не стал устраивать пышный прием. Она полагала, что Рождество — это праздник для самых близких, и была рада тому, что Брендон разделяет ее мнение.
Он познакомил ее с Ширли и девочками. Билли и Сэмми.
— А правда, что на вашем ранчо есть золото? — спросила Билли. — Я слышала об этом в школе.
— Боюсь, что нет. Мой дядя долго искал его, но так и не нашел.
— Жалко. Было бы так классно откопать золото!
Сэмми схватила сестренку за руку.
— Пойдем возьмем еще пирожков!
Они удалились вместе с Ширли.
Морин поздоровалась с Линн и Шарлин. Шарлин, как всегда, искрилась радостью. Как видно, праздники еще больше подняли ей настроение, если такое вообще возможно. А что касается Лини, то Морин не виделась с ней после барбекю у Котреллов, если не считать случайных встреч в Кервилле. Шарлин говорила, что в последние недели Линн почти не выбиралась из дома. В ее тоне звучало беспокойство, но у Морин было полно своих забот, и она просто не придавала этому значения.
Теперь, снова увидев Линн, она поразилась невыразимому страданию, которое читалось в зеленых глазах женщины.
Линн уже не пыталась скрывать свои чувства под светской маской.
— Прекрасное платье, Линн, — сказала Морин, надеясь хоть немного ее подбодрить.
— Спасибо, я купила его в Далласе, — печально произнесла та и вдруг просияла. — Послушай, после Рождества мы с Шарлин поедем за покупками. Обожаю выбирать себе новые тряпки! Может, поедешь с нами?
— Не знаю, как у меня будет со временем.
— Ясно. — В голосе Линн послышалось явное разочарование. Она торопливо огляделась. Это был взгляд пойманной птицы, которая хочет вылететь из клетки, но знает, что это невозможно.
Морин видела, что Линн с трудом держит себя в руках; сердце ее сжалось от сострадания.
— А вообще-то я, пожалуй, смогу выкроить денек-другой — Правда? обрадовалась Линн. — Мы возьмем напрокат самолет. Я за все заплачу и сниму номера в хорошей гостинице. Ни о чем не беспокойся. Мы отлично повеселимся Да, Шарлин?
— Конечно. Как всегда, малышка.
Линн опять скользнула глазами по комнате. На этот раз Морин проследила за ее взглядом.
В дальнем углу, возле маленького рояля, Берт разговаривал с Ширли. Он небрежно положил руку ей на бедро и мед ленно повел ее вниз. Возмущенная женщина отступила назад и тихо сказала ему что-то резкое. Чувствовалось, что она умеет постоять за себя в таких ситуациях. Линн с застывшим лицом натянуто улыбалась.
Только сейчас Морин поняла, что к чему. До нее вдруг дошел смысл недомолвок Шарлин и Линн. Берт был бабником, и Линн отчаянно пыталась сохранить семью и свое женское достоинство.
Шарлин тоже заметила маленькую сценку между Бертом и Ширли и взяла Линн за руку.
— Пойдем-ка в столовую, там потрясающие закуски — Конечно, — процедила Линн сквозь зубы.
Морин пошла за ними, не зная, чем помочь бедняжке.
В столовой действительно было много разных деликатесов, но у Морин пропал аппетит. Она искренне переживала за подругу. В тот момент, когда она собиралась положить в маленькую тарелку с золотой каемкой фасоль с рисом, Линн вдруг разрыдалась. Шарлин нашлась первая:
— Ну-ну, малышка, успокойся. Все в порядке. Ты справишься с этим.
— Мне хочется его убить! — всхлипнула Линн, смахивая слезы. Глаза ее умоляюще смотрели на Морин. — Я не хотела, чтобы ты… и вообще все люди… знали.
— Почему? Я хочу тебе помочь.
— Потому что… — Линн страдальчески сморщилась, но быстро откинула волосы с лица, заставив себя успокоиться. — Ты не знаешь, как сильно я тебе завидую… ты ни от кого не зависишь, ходишь куда хочешь и делаешь что хочешь. Я знаю, тебе нелегко приходится на ранчо, но мне твоя жизнь кажется просто
