– Феликс!
Сестра обняла его и взъерошила ему волосы, как мальчишке. Аделина словно онемела, а Мэгги стояла ни жива ни мертва в ожидании вердикта, забыв обо всем, кроме желания выносить Божье дитя.
– Феликс! Ты всех пугаешь, – сказала Франческа, все еще утешая брата. Так его утешала мать, когда в детстве он попал в аварию и лежал при смерти. Телом он был с ней, а душой – далеко.
Он видел человека, чье лицо отпечаталось на плащанице. Христа. Именно так он понял, что плащаница подлинна.
– Простите, доктор Росси,– проронила Мэгги. В ее голосе было столько муки, что Феликс ощутил себя уязвленным.
–Я не знала, что дела так плохи. Честное слово, доктор. Клянусь.
Он молча встал, качая головой.
– Когда, говоришь, ты в последний раз жила половой жизнью?
Мэгги смятенно потупилась и произнесла, заикаясь:
– П-последний раз…
Феликс подошел и обнял ее за плечи.
– Не помнишь? И немудрено. Потому что ты девственна, как младенец.– Он взял ее лицо в ладони.– Ты всегда была моей Марией. Почему же ты скрыла это, Мэгги? Почему не сказала?
Глава 23
Вечер вторника.
Адвокатская контора «Темз уок чемберс», Лондон
Под белыми сводами лондонского офиса «Темз уок чемберс» Джером Ньютон вяло прихлебывал чай. Чай здесь развозила старушка в переднике, сопровождая каждую чашку печеньем в шоколадной глазури якобы домашнего приготовления и аж целыми двумя кусками сахара. Джером ворочал ложкой, глядя сквозь причудливые рамы готических окон.
Вызвавший его сюда Уолтер Финсбери даже не успел снять парик, так как только что примчался из Олд-Бейли.[14]
Ходжес, поверенный Джерома, сидел справа, давясь пресловутым домашним печеньем.
– Итак,– начал Финсбери из-за векового стола, звучно осушив чашку,– думаю, мы с вами без труда договоримся, верно?
– Вернее некуда,– подхватил Ходжес.– Для протокола: как уполномоченный Джерома Ньютона, имею заявить, что мой клиент ничего не крал у доктора Абрамса, вашего клиента.
– Хм,– произнес Финсбери.– По-моему, доктор Абраме с вами не согласился бы.
– Чушь собачья! – взорвался Ньютон и привычно закинул ногу на ногу.– Ваш Абрамс – забулдыга и годами не заглядывал в лабораторию. Секретная информация… Ха! Бьюсь об заклад, он в жизни не держал ничего, на что можно позариться. Короче, заберите заявление – тогда и договоримся.
– Забрать заявление? – переспросил Финсбери.– Стоит мне заикнуться об этом, как доктор Абрамс, мой высокоуважаемый клиент, добьется, чтобы меня лишили лицензии.
– Раз так, что за резон нам с вами встречаться? – спросил Ходжес, проглатывая последний кусок печенья.
Финсбери подался вперед.
– Если не ошибаюсь, на карту поставлена ваша журналистская репутация, мистер Ньютон.
Джером хмуро покосился на него. Здесь адвокат попал в точку. В прошлом году Ньютон чуть было не вылетел из «Таймс» за пару чересчур вольных, хотя и правдоподобных статей. Еще один такой ляп – и его опусы навсегда перекочуют на страницы бульварных листков. Собственно, только это и заставило его сюда прийти.
– И, хотя доктор Абрамс,– продолжал Финсбери,– искренне считает, что вы вторглись в его владения и похитили ценные личные материалы, я готов с ним убедительно побеседовать. В Америке не так мало безумцев, пытающихся возродить великих людей прошлого. Надеюсь, я выражаюсь достаточно прозрачно?
Ходжес прыснул в кулак. Как семейный адвокат Ньютонов, он всегда был готов порекомендовать наиболее эффективную тактику защиты, однако нынешнее дело слишком уж походило на фарс.
– А нельзя ли еще прозрачнее? – спросил он у Финсбери.
– Извольте. Скажите мне, кого мистер Ньютон подразумевал в своей статье, причем желательно с письменными свидетельствами. Если ваш и мой клиент говорят о разных людях, мы, как положено, отзовем иск и в знак извинения компенсируем судебные издержки.
Джером Ньютон расхохотался.
– Каков подлец, а?! Думаете, я на это куплюсь? Дудки! Кто-то из конкурентов заплатил вам, чтобы передрать мою статью, к источнику хотят подобраться!.. Не видать вам от меня ни бумажки!
Ходжес склонился и зашептал Джерому на ухо: «Не будем так категоричны»,– и похлопал его по плечу, а затем обратился к Финсбери:
– А может, начнем с вашего клиента? Убедите нас, что Абрамс вправе считать себя потерпевшим. Мы, в свою очередь, подпишем документ о неразглашении, так что ваш клиент сможет жить спокойно, не боясь огласки.
Финсбери хмыкнул.
