– Ты кажешься взволнованным.
– Меня эта действительно очень волнует, – ответил Мартин, с силой выдавливая на рыбу сок из лимона.
– А не влюблен ли ты в меня, Мартин?
– Позволь кое-что сказать тебе. Я влюбился в Келли, когда мне исполнилось двадцать три года, – ты была там и видела, на кого я стал похож. Я был готов целовать землю, по которой она она ступала. Но наш брак не удался. И он привил мне иммунитет против влюбленности. Одного раза с меня достаточно.
– Ты все еще любишь ее?
– С какой стати?
Это не ответ, подумала Энн. И разве можно его винить, если он действительно продолжает любить Келли?
– Вернемся к опасностям твоей работы, – твердо сказал Мартин. – Не нужно быть влюбленным, чтобы ненавидеть саму мысль о тебе в виде бездыханного трупа.
В полной сумятице чувств – ведь Мартин только что почти признался, что по-прежнему любит бывшую жену, – Энн заявила:
– Я всегда очень осторожна. Я не хочу закончить жизнь строкой в ежегодном статистическом отчете.
– Когда твое последнее дежурство?
Она достала из сумки ежедневник и пролистала страницы.
– Ровно через две недели. Я освобожусь в восемь.
– Я заеду за тобой в пятницу утром. Ты успеешь устроиться до возвращения Тори из школы на уик- энд.
Ровно через две недели.
– Знаешь что? – слабым голосом проговорила Энн. – Я определенно выжила из ума, если согласилась на это. Мы с тобой взрослые люди и можем о себе позаботиться. Но Тори… Я не хочу причинять Тори боль. – Энн подалась вперед, добавив страстно и искренне: – Мартин, найди кого-нибудь другого, чтобы приглядывать за Тори! Кого-то, кто останется и даст ей ощущение, надежности, в котором она так нуждается. Не меня!
Со сталью в голосе Мартин ответил:
– Слишком поздно идти на попятный – ты уже согласилась.
Картофель остыл и пах жиром. Энн замутило, и она отодвинула тарелку. Итак, она позволила восторжествовать железной мужской воле, словно собственной вовсе не имела. Завиляла хвостиком перед господином. Шах и мат, одним словом.
Глава 8
– Закончили ваш обед, мэм? – спросила официантка, подошедшая к их столику.
– Да, спасибо. – Энн запнулась. – Десерта не нужно. Только кофе.
– Мне то же самое, – сказал Мартин. Когда молодая женщина ушла, он хрипло добавил: – У тебя такой вид, словно только что умер твой лучший друг.
– Я боюсь, – прошептала она. – А меня не испугаешь пустяком.
Мартин стиснул нож. Затем отложил его в сторону и, накрыв руку Энн своей, с нажимом произнес:
– Все будет в порядке. Вот увидишь.
Его ладонь была теплой, а пальцы тонкими и сильными. Когда тепло по руке добралось до ее груди, вспыхнуло желание, которое, словно хищник, все время таилось в засаде и оживилось, стоило Мартину появиться поблизости.
– Я не могу жить в твоем доме! – выкрикнула она. – Просто не могу… Мы сошли с ума, если даже обсуждаем это!
– Сливки и сахар, мэм?
Чашка с грохотом была водружена перед ней, при этом кофе пролился на блюдце.
– Да, – сказала Энн. – Пожалуйста.
Официантка подала Мартину счет.
– Желаю приятно провести вечер, – сказала она.
Подождав, пока она отойдет подальше, Мартин холодно произнес:
– Ты ненавидишь землю, по которой я хожу, верно?
Верно ли? Разве все так просто?
– Мое отношение к тебе не имеет никакого значения, – с неменьшей холодностью ответила Энн. – На предстоящие четыре месяца моя единственная забота – Тори. Тори, а не ты. – Она добавила с открытым вызовом: – В эти четыре месяца она будет видеться с матерью!
– Келли может видеться с ней, когда пожелает.
– Это не ответ.
– Единственный, который я могу тебе дать.
