– Не надо меня жалеть.
– А где ты жил после этого? – спросила Энн.
– В разных приютах. Иногда бывало лучше, иногда хуже. Но я всегда знал, что сбегу от этой жизни при первой возможности и не вернусь никогда… Не знаю, почему я рассказываю тебе то, что никогда никому не говорил. – Он крепче сжал ее плечи, и в полутьме его глаза сверкнули. – Ты веришь мне, Энн… тому, что я не изменял Келли?
Молчание Энн затянулось. Тогда он произнес, делая ударение на каждом слоге:
– Тебе придется сделать выбор: верить Келли или мне. Одно из двух. А до тех пор, пока ты его не сделаешь, мне придемся вернуться к обещанию, которое я дал перед отъездом на Элыотеру. И на сей раз не пытайся заставить меня нарушить его. Это не сработает.
– Ты так самонадеян! Неужели решил, что я захочу, чтобы ты его нарушил?
– Да, – протянул он. – Я самонадеян.
– Знаешь, за десять лет работы в полиции я выучила тысячи ругательств. Но ни одно из них не может передать того, что я чувствую сейчас.
Мартин отпустил ее и отступил.
– В таком случае тебе лучше вернуться в постель.
И она беременна от этого человека?! Олбани, встречай меня, я еду, подумала Энн и сладким голосом пропела:
– Надеюсь, ты будешь спать спокойно.
– Может быть, купишь новую ночную рубашку на те деньги, что я тебе плачу?
Злость и веселье боролись в ней. Веселье, вопреки всему, победило.
– Ни за что – она у меня семнадцать лет!
Мартин обозрел ее от рюшечек под подбородком до оборки у щиколоток и сказал:
– Очень сексуально.
– Я к ней привязана. – Энн очаровательно сморщила носик. – Как Тори к Плашу.
– Ты и сама в ней кажешься семнадцатилетней.
– Серьезно? В таком случае я ее больше не сниму.
– К несчастью, она меня не останавливает. Мне по-прежнему безумно хочется поцеловать тебя.
– Ты не можешь. Ты обещал, – затаив дыхание, проговорила Энн.
– В постель, Эин! Немедленно! Одна! Это приказ!
Путаясь в подоле, Энн поспешила ретироваться в свою комнату, упала на постель и натянула на голову одеяло. Она была в постели, и, несомненно, одна, но каждой клеточкой своего тела стремилась к Мартину. Нужно срочно решить, кому верить. Мужчине, с которым она занималась любовью. Или кузине, которой восхищалась.
В воскресенье Мартин, Тори и Энн оплавились на велосипедную прогулку за город. Остановили машину на боковой дороге, где движения почти не было. На полях ярко зеленели недавно выбившиеся всходы, воздух был прозрачен и чист. Мартин достал из багажника складные велосипеды, и Тори, уже прекрасно освоившаяся с этим средством передвижения, немедленно затеяла гонку с отцом, который казался сейчас таким молодым и жизнерадостным, что у Энн сжималось сердце. Она старалась не думать о своей беременности, но угнаться за этими двоими даже не пыталась, щадя себя. Неподдельное удовольствие, получаемое Мартином от общения с дочерью, почему-то рождало боль где-то глубоко внутри. Неужели она действительно уедет в Олбани, даже не сказав ему, что скоро он станет отцом уже двух детей?
Когда они подъехали к дому и вышли из машины, Тори, не в силах остановиться, затеяла с Энн по пути к двери игру в салочки. Энн со смехом увертывалась, но в какой-то момент, споткнувшись, упала на одно колено. Тори не замедлила вскочить ей на спину, обхватив шею руками. Не переставая хохотать, Энн взмолилась:
– Хватит, Тори! Обещаю, что прочту тебе шесть сказок перед сном.
Тори отпустила ее. И раскрасневшаяся, с растрепанными волосами, Энн повернулась, чтобы шутливо потрепать девочку за ухо.
– Какая вы красивая! – порывисто воскликнула Тори. – Я рада, что вы живете с нами. Вы мне очень нравитесь.
Смех замер на губах Энн. Она неровным голосом произнесла:
– Спасибо, Тори. Ты тоже мне нравишься… Очень.
– Это хорошо, – сказала Тори. – Папа, а нам дадут горячего шоколада?
– Это можно устроить, – пообещал он и поднял Энн на ноги, на несколько секунд задержав ее руки в своих. – Я согласен с тобой, Тори. Энн очень красивая.
Он не отрывал взгляда от ее рта. Энн сдавленно пробормотала:
– В придачу к горячему шоколаду я не отказалась бы от трех овсяных печений.
– Женщина с непомерными аппетитами, – шутливо заметил Мартин и освободил ее руки.
– Придется терпеть, – сказала Энн и поспешила к задней двери.
Она распахнула ее, и после прохладного весеннего воздуха Энн обдало внезапной жарой. В глазах потемнело, пальто, висящие на вешалке, взметнулись вверх, как стая огромных птиц, а пол устремился
