вынесу!
— Но процесс окончательно смоет пятно с твоего имени.
— Плевать! Меня это уже не волнует!
Саймон крепче стиснул трубку.
— Дженифер… Ты плачешь?
— Нет! Я никогда не плачу… ну, почти никогда.
— Я хочу, чтобы ты остановилась у меня.
— Я заказала номер в отеле.
— Представь, сколько там будет прессы, — беззастенчиво пустил Саймон в действие единственный довод, что мог придумать. — И не все из репортеров такие, как Роберт. А у меня ты будешь надежно защищена от этой братии.
— Да это же было три года назад! Зачем газетчикам раздувать давно забытую историю?
— Такие истории всегда находят спрос у публики. Тем более ты молода, красива… и унаследовала большое состояние.
— Я все раздала, — возразила она.
Саймон не раз гадал, что заставило богатую наследницу работать простой официанткой. Теперь он знал. В груди начали подниматься пузырьки веселья.
— И кому?
— Половину — детскому дому, в котором росла. Остальное — так, всем понемногу. Кухням для бедных. Даже приюту для бездомных животных. Все, что я себе позволила, это Танцора.
— Неудивительно, что пресса за тобой так и гоняется, — заметил Саймон, гадая, отчего Роберт не сообщил ему этой важной подробности. — Не самое типичное поведение для богатой вдовы.
— А что, по-твоему, мне оставалось делать? Жить в доме, который я ненавидела всей душой, на средства, нажитые откровенным мошенничеством и оставленные мне человеком, которого я не любила и не уважала? Нет, это не по мне.
Ну еще бы! Та Дженифер, которую успел узнать Саймон, никогда бы не поступила подобным образом.
— Ты уже заказала билет на самолет? Я встречу тебя в аэропорту и отвезу к себе.
— Саймон, — звонким голосом произнесла молодая женщина, — я не буду спать с тобой.
— А я тебя и не просил. Назови мне номер твоего рейса.
И Дженифер сдалась. Тихим голосом продиктовала ряд цифр и добавила:
— До завтра. Если тебя не окажется в аэропорту, я буду считать, что ты передумал.
— Я не передумаю. Спокойной ночи, Дженифер. — Саймон опустил трубку.
Итак, она не хочет спать с ним. Свято придерживается договора, который они заключили в тот памятный вечер: одна ночь страсти — и конец отношениям. А значит, и ему ничего не остается, как последовать ее примеру. Что ж, самое разумное решение.
12
В аэропорту Саймон заметил Дженифер издалека, прежде чем она успела увидеть его. Она пробиралась сквозь толпу приезжих — красивая и безукоризненно элегантная в бежевом платье до колен. Распущенные волосы сверкающей волной ложились на плечи. Каждое движение было исполнено достоинства и грации. Сейчас, при свете дня, уверенная в себе красавица ничем не напоминала ту дрожащую, самозабвенную вакханку, что сжимал он в объятиях в ту ночь.
Саймон шагнул вперед. В ту же секунду Дженифер увидела его и остановилась было в нерешительности. Но людской поток понес ее вперед, и через минуту молодые люди оказались лицом к лицу. Саймон расцеловал ее в обе щеки.
— Чудесно выглядишь.
— Зато чувствую себя старой развалиной.
— Значит, тебе отлично удается это скрывать. Пойдем, возьмем твой багаж.
Пальцы молодой женщины нервно теребили ремешок сумочки, глаза обегали толпу. А взяв ее за плечо, Саймон обнаружил, что она вся напряжена. Чего же она так боится? Возвращения в город, с которым связано столько плохих воспоминаний, или его, Саймона? Не задавая ненужных вопросов и делая вид, будто ничего не замечает, он повел Дженифер получать багаж.
Однако стоило им выйти из дверей аэропорта на улицу, как они оказались словно под обстрелом. Слепящие вспышки фотоаппаратов, жужжание кинокамер, град вопросов. Репортеры обступили Дженифер со всех сторон, совали ей в лицо микрофоны.
— Миссис Бенбоу, вы надолго в Дублин?
— Как вам возвращение?
— Что вы думаете по поводу неожиданного поворота дела об убийстве вашего мужа?
— Как вы провели последние три года?
Первые несколько секунд их внимание было сосредоточено исключительно на Дженифер. Но так же внезапно все взгляды обратились на ее спутника.
— Да ведь это Саймон Ричардс!
Шквал возгласов разразился с новой силой, вновь засверкали вспышки, но теперь объективы были нацелены на Саймона. Вот это сенсация! Известный актер рядом с красавицей, которую обвиняли в убийстве мужа!
— Вот черт, — выругался Саймон себе под нос. И как он не предусмотрел подобного развития событий?
Но кто бы мог подумать, что эта стая шакалов накинется на облюбованную жертву уже в аэропорту? Он полагал, что они будут ждать в полиции, а не явятся в полном сборе к трапу самолета.
Саймон покосился на спутницу. Дженифер была бледна как смерть, казалось, она вот-вот упадет. Его охватило одно-единственное всепоглощающее желание — защитить ее, увести отсюда, успокоить.
Взяв молодую женщину за плечи, он поднял чемодан, щитом выставил его меж ней и назойливыми репортерами. Должно быть, выражение лица актера было красноречивее любых слов, потому что живая стена расступилась, не дожидаясь, пока он силой проложит дорогу. Роберта, разумеется, среди них не было. Во-первых, он давно уже не вел криминальных обзоров, предпочитая более глобальные темы, а во-вторых, никогда не пользовался столь недостойными средствами достижения цели. Саймон от души пожалел, что не посвятил друга в свой замысел, — тот наверняка предупредил бы его о засаде.
Саймон быстрым шагом вел Дженифер прочь, но репортеры не отставали, даже на бегу умудряясь засыпать их вопросами:
— Миссис Бенбоу, давно ли у вас роман с Саймоном Ричардсом?
— Где вы познакомились?
— Вы любовники?
— Мистер Ричардс, намерены ли вы предложить миссис Бенбоу руку и сердце?
Не удостаивая их ни словом, ни взглядом, Саймон наконец добрался до стоящего перед зданием аэропорта автомобиля. Усадив Дженифер, он зашвырнул вещи в багажник и лишь после этого обратился к наседающей толпе:
— Послушайте, вы, стая стервятников! Личная жизнь миссис Бенбоу вас совершенно не касается. И черт побери, оставьте ее в покое!
Выставленные вперед микрофоны жадно ловили эту сердитую речь. Вспышки слепили глаза. Сев за руль, Саймон рывком тронул машину с места. Он был не доволен собой: хотел помочь, а получилось хуже некуда. Завтра же его оскаленная физиономия украсит собой первые полосы газет. Многие актеры на его месте только порадовались бы — лишняя реклама. Но Саймон всегда презирал тех, кто пытается добиться популярности ценой публичных скандалов.
— Боже ты мой… — сокрушенно произнес он, искоса поглядывая на свою спутницу. — Каким же я был наивным болваном! Полагал, что твоя история заинтересует максимум двух-трех человек, не более. А уж о
