завтраком.
— Ничего, я не спешу.
Неожиданно он рассмеялся.
— В самом деле? Никогда бы не подумал. — И, не дав ей времени ответить, вышел из кухни.
Ледяного самообладания ему хватило до самого номера. Лишь там Саймон дал волю чувствам, что есть сил хлопнув дверью.
3
В ту ночь ему плохо спалось. Сначала досада и злость никак не давали заснуть, а потом, когда ему это все же удалось, начали сниться сны, один хуже другого.
Все они были так или иначе связаны с его детством. То он вновь слышал брань бабки и чувствовал, как гибнет все светлое, что было раньше в его жизни. То уворачивался от пьяного громилы, брата матери, решившего поучить «сопляка» уму-разуму.
Саймон не впервые видел подобные сны. Но они давно уже не были пропитаны такой разъедающей горечью. Неужели возвращение в родные края разбередило не до конца зажившие душевные раны? Или, быть может, они и не заживали вовсе?
Он проснулся на рассвете в холодном поту. Сердце бешено билось о ребра. Поняв, что больше заснуть не удастся, Саймон решил немного пройтись. Быть может, прогулка и свежий воздух помогут ему прийти в себя…
Он ушел дальше, чем собирался. Этот с детства въевшийся в душу пейзаж имел над ним странную власть. Вот и сейчас, сам того не замечая, Саймон подпал под его тоскливое обаяние. Череда пологих пустынных холмов уводила вдаль, тонула в утренней дымке. В отдалении слышались крики чаек — до моря было совсем близко, оно скрывалось за полоской леса. Небо, казалось, само не решило, проясниться или, наоборот, покрыться тучами.
Внезапно впереди показался всадник. Саймон ничуть не удивился: он знал, что неподалеку от отеля есть конюшня, где можно взять лошадь. И этот одинокий всадник до того гармонировал со всем окружающим, что Саймон почувствовал, как напряжение спадает, как спокойно становится на душе. Остановившись в тени одиноко растущего дерева, он наслаждался чудесной картиной.
Всадник приближался неторопливым галопом. Только это оказался не всадник, а всадница. И ее длинные черные волосы развевались по ветру.
У Саймона пересохло во рту. Не может быть!
Амазонка была уже близко, но до сих пор его не заметила. Не доезжая нескольких шагов до него, она остановилась, легко соскочила с седла и нагнулась к ручью, бросив поводья. Послушный скакун ждал ее, не сходя с места.
Встав на колени, Дженифер зачерпнула воду ладонью, поднесла к губам. Саймон как завороженный шагнул вперед. Утреннюю тишину нарушило пронзительное ржание. Конь отшатнулся, заплясал на месте. Боясь, что он убежит, Саймон молниеносным движением ухватил поводья. Он умел обращаться с лошадьми, а те ему доверяли.
Дженифер поспешно вскочила с колен. Волосы ее рассыпались по плечам, тонкая трикотажная кофточка обтягивала высокую грудь, светло-серые джинсы — стройные бедра. Очков не было и в помине. Лицо молодой женщины раскраснелось от езды. И эту-то красавицу он умудрился посчитать безнадежной дурнушкой!
«Так тебе все-таки есть чем похвастаться?» — всплыло в памяти наглое замечание Джима. Теперь Саймон точно знал, что есть.
Зеленые глаза испытующе уставились на него.
— Что вы здесь делаете?
— А вы отлично ездите, — заметил Саймон, проигнорировав вопрос. — Это ваша лошадь?
— Я первая спросила.
Молодой человек обезоруживающе улыбнулся.
— Гуляю. Отрабатываю вчерашнюю индейку в сливовом соусе. И ананасное мороженое.
Глаза ее невольно скользнули по атлетической фигуре собеседника. Даже под джинсами и рубашкой навыпуск было видно, что на нем нет ни унции жира.
Скрывая смущение, Дженифер шагнула вперед и потянулась к поводьям. Но Саймон не спешил разжимать руку.
— А ответ на мой вопрос? Это ваша лошадь?
— Да, — ответила она, тряхнув головой. — И что дальше?
Саймон обвел рыжего жеребца взглядом истинного ценителя.
— Великолепные стати. — То же самое, разумеется, можно было сказать и о хозяйке лошади. — Вы часто ездите верхом?
— При каждой возможности. — Дженифер посмотрела ему в лицо. — Чтобы хоть ненадолго забыть о кухне, развеяться. Во всех смыслах. Чтобы не сойти с ума.
— Вы могли бы найти себе работу и получше.
— Кажется, вы повторяетесь.
— Так вы же не внемлете.
— Жизнь не так проста, как вы, судя по всему, думаете… сэр.
Уж если кто на свете и знал, что жизнь весьма не простая штука, так это он. Но Саймон сказал совсем о другом.
— Простите, пожалуй, я и впрямь бестактен, — произнес он. — Просто не могу представить, что вы так и будете прозябать здесь год за годом, когда вокруг открываются такие широкие горизонты.
— Да, я уже поняла вашу точку зрения.
— И я прошу прощения за Джима, — продолжал Саймон. — Он не так уж плох, просто ему нельзя напиваться, а он напивается каждый вечер.
— Я умею справляться с такими, как он.
— Это заметно.
— Со сливками вышло случайно.
— А у вас чудесная гнедая кобылка.
Дженифер ошеломленно уставилась на него, потом понимающе кивнула и рассмеялась. Саймон еще раньше понял, что у нее красивые глаза и ноги, теперь же добавил к этому перечню достоинств и все остальное. Хотя «красивая» — слишком затертое слово, чтобы передать всю прелесть этой женщины, ее гибкую грацию, природное достоинство и горделивость, нежный шелк кожи, сияние черных волос. И уж никакими словами нельзя было передать ту чувственность, сексуальный призыв, что она, сама того не подозревая, излучала.
Ну не безумие ли? Мало ли красивых женщин Саймон встречал на своем веку. Отчего же ни одна из них не волновала его до такой степени? Он полагал, что давным-давно потерял восприимчивость к их чарам… Да так оно, конечно, и было. А если сердце его и готово вырваться из груди, так это из-за бессонной ночи. Дженифер тут абсолютно ни при чем.
— Я даже не знаю вашей фамилии, — отрывисто произнес Саймон.
— А вам и не обязательно.
Он с широкой улыбкой протянул руку.
— Саймон Ричардс.
Дженифер и не думала подавать ему свою.
— Я вам уже говорила, что персонал не должен быть с клиентами запанибрата. Если кто-нибудь увидит нас здесь, у меня будут крупные неприятности.
— Н-да… Жаль, у вас под рукой нет взбитых сливок.
Лицо молодой женщины вновь осветилось лукавым весельем, однако не надолго. Саймон понял, что умирает от желания заставить ее еще раз засмеяться, — так волшебно преображалась она в эти секунды!
