— Я так благодарна вам, что вы подумали обо мне.
— Заметьте, я сделал это, несмотря на ваши слова о том, что вы не хотите больше меня видеть.
Дебора ощутила лицом жесткость курчавых волос, выглядывающих из-под расстегнутого ворота рубашки, и ей нестерпимо захотелось прижаться к ним губами. По всему ее телу разлилась теплота, и она уже с трудом понимала, что с ней происходит.
Она спохватилась, краска стыда залила лицо. Отшатнувшись, она споткнулась о невидимые корни и неуклюже плюхнулась на землю. Сильная рука Мартина мгновенно подняла ее на ноги.
— Какого черта вы носитесь ночью по лесу со своим спальным мешком?
— Я хотела найти место посуше, чтобы лечь спать, — стараясь сохранить остатки достоинства, произнесла Дебора. — Почему вы все время ругаетесь?
— Потому, что вы постоянно пробуждаете во мне худшие наклонности, в том числе наклонность к месту и не к месту употреблять идиоматические выражения. Кстати, ваш мешок случайно не двуспальный?
— Случайно нет.
— Плохо. Я не собираюсь оставлять вас здесь одну по соседству с этой разгулявшейся компанией. Предлагаю вам на выбор: или мы возвращаемся в отель, и вы ложитесь на мою кровать, а я на диван, или мы оба остаемся здесь до утра.
В лесу было холодно, и Дебора все еще ощущала спиной жесткость корней, на которые она так неуклюже приземлилась.
— Пойдемте в гостиницу, — сдалась она. — Надеюсь, мы не слишком побеспокоим постояльцев.
— Нет, вы только посмотрите! Какое здравомыслие! Неужели вам не приходит в голову немного поартачиться, прежде чем согласиться? Хотя бы для виду?
— А какой смысл?
— Правильно. Никакого! Возьмите меня под руку.
Мартин повел ее по одному ему известной тропинке, и минуту спустя они выбрались на дорогу. Издалека все еще доносился шум пирующей компании.
— Надеюсь, они не тронут мою палатку.
— Если это случится, они будут иметь дело со мной.
Никогда еще Дебора не разрешала мужчинам опекать ее, но теперь ей почему-то это явно нравилось.
— Как ваша коленка?
— Прекрасно!
Они шли рука об руку по дороге, любуясь игрой серебристых лунных бликов на море.
— Я действительно очень испугалась, — призналась Дебора.
— Было от чего. Заметьте, я не стал упрекать вас за то, что вы меня не послушались и остались ночевать на улице.
— Очень благородно с вашей стороны. Я страшно испугалась и, заметьте, не постеснялась сказать вам об этом. А вот вы так и не хотите признать, что ваша нога чертовски болит и что вам лучше бы идти помедленнее.
— Вы знаете, у меня складывается впечатление, что вы не по собственной воле оказались в Исландии. Скорее всего мужчины-соотечественники уже были не в состоянии выносить вашу язвительность. Создается впечатление, что они сложились на билет и впихнули вас в первый улетающий из Бельгии самолет.
— Как ваша нога?
— Я готов поспорить, что они не ушли из аэропорта, пока не убедились, что самолет поднялся в воздух.
— Вы мне не ответили.
— Болит моя нога, даже очень, но, если мы пойдем медленнее, как вы предлагаете, я не удержусь и начну к вам приставать с поцелуями. Вы оказались такой отзывчивой на мои ласки днем. Могу представить, что будет с вами ночью.
— Не обольщайтесь и не воображайте, что вы такой уж неотразимый. Моя реакция была вызвана чисто физиологическими причинами.
— Тоже неплохо, — не унимался Мартин.
— И еще хочу вас предупредить, что на кровати будете спать вы, а я лягу на диване, — предупредила Дебора.
— Так вы отказываетесь говорить о сексе?
— Заткнитесь, Мартин.
Он отомкнул задвижку калитки, и они вошли в небольшой, заросший кустами роз дворик, огороженный аккуратно покрашенным белым забором. Наклонившись, Дебора сняла тяжелые туристские ботинки. Внутри отель сверкал чистотой. Повсюду лежали кружевные салфетки. Коридор был освещен висевшими на стенах ночниками. Пока Мартин, чертыхаясь сквозь зубы, с трудом стягивал перед дверью с больной ноги сапог, Дебора на цыпочках прошла в номер и легла на диван, накрыв ноги спальным мешком и положив рюкзак себе на грудь.
Вскоре появился Мартин и скомандовал хриплым шепотом:
— Немедленно встать!
Дебора никогда еще не слышала, чтобы шепот звучал так требовательно и непреклонно.
— Что вы все время командуете!
— Если у меня больное колено, это еще не значит, что я ни на что не способен, — напустился на нее Мартин.
— Перетащить меня на кровать можно только силой. И, если вы попробуете это сделать, я брошу на пол бутылку и вообще подниму такой шум, что вы об этом пожалеете.
— Как же вы, должно быть, надоели европейским мужчинам своим занудством, — со злостью пробормотал Мартин. — Ладно, оставайтесь на диване и хороших вам снов.
Он вышел прихрамывая, тихо закрыв за собой дверь. Дебора с сожалением отметила, что Мартин даже не попытался поцеловать ее на прощание.
Спустив рюкзак на пол, она поправила подушки, залезла в спальный мешок и уже через минуту крепко спала.
Ей приснился Мартин, размахивающий букетом полевых цветов, и орел с украденной у нее бутылкой в клюве.
Она открыла глаза и увидела прямо перед собой огромного пса с грустными коричневыми глазами, лизавшего ее прямо в нос.
— О Господи! — воскликнула Дебора, отшатнувшись и закрывая лицо руками.
— Как вам спалось? — услышала она голос Мартина.
— Вы нахал и грубиян! — Дебора вскочила, вытирая мокрый от собачьих нежностей нос. — Неужели нельзя было найти более приятный способ разбудить меня?
— Бульдожку зовут Шерлок, — не обращая внимания на ее возмущение, сказал Мартин. — Он очень стар, совсем глухой и обожает знакомиться с постояльцами. А это Джен, — представил он стоявшую рядом с ним женщину. — Помнишь, Джен, я говорил тебе о девушке, решившей переночевать на берегу в палатке. К сожалению, известная тебе компания вела себя слишком буйно, и мне пришлось привести ее сюда.
— Ну кто же не знает этих гуляк, — улыбнулась Джен. — Они редко здесь появляются. Не чаще одного раза в месяц, но каждый раз шуму от них больше, чем от голодных чаек в первый день рыболовецкой путины. Как вы себя чувствуете, дорогая? Бьюсь об заклад, вы голодны. Как насчет оладий с беконом?
Джен было за пятьдесят. Седые кудрявые волосы и крепкие широкие бедра придавали ей вид дородной матроны.
— Надеюсь, мы не потревожили вас прошлой ночью? — извиняющимся тоном спросила Дебора.
— Что вы! Я всегда сплю как убитая, — усмехнулась Джен. — Чувствуйте себя как дома, а я пойду приготовлю кофе к завтраку.
Мартин, видимо, недавно принимал душ. Его волосы были еще мокрыми, а сам он гладко выбрит. Дебора почувствовала себя неловко, поскольку сама была непричесанная, а одежда, в которой она
