– Через пять минут встретимся на берегу.
– На этот раз постарайтесь не уронить мороженое.
Пока Чарли поглощал за стойкой лакомство, я стоял на пляже и глубоко вдыхал соленый воздух. Прямо передо мной уходил в море широкий каменный волнорез. Вечер был свежим и чистым, море отсвечивало оранжевым, ворчал и пенился прибой. «Красивое зрелище, – подумал я. – На него можно продавать билеты. Судьба Вселенной, отображенная в шестисекундной живой картинке. Каждый вечер на арене. Попробуйте телятину и не забудьте оставить чаевые официантке».
Слева пляж уходил вдаль, справа пересекался оркестровой площадкой. В красноватом свете заката я разглядел несколько силуэтов, шагающих по волнолому или бредущих по песку. Я следил за теми и за другими, стараясь понять, не слишком ли заинтересован кто-нибудь из этих людей в том, что я делаю. Как обычно, на меня не обращали внимания, что, по обыкновению, меня устраивало, а в этот вечер, когда я встречался с клиентом, за которым одновременно гонялась свора гангстеров, наемный убийца из Аллентауна и агенты ФБР, – особенно. Я обернулся в сторону набережной и увидел, что ко мне приближается округлая фигура с несоразмерно большой головой и косолапой походкой.
– Вы один? – спросил Чарли Калакос.
– К сожалению, это мое традиционное состояние.
– За вами следили?
– Нет.
– Откуда вам известно?
– Потому что я ехал медленно и поглядывал в зеркало заднего вида. Потому что дважды останавливался на обочине шоссе, и вслед за моей не остановилась ни одна машина. Потому что припарковался на Семнадцатой улице, десять кварталов прошел пешком по переулкам и не заметил «хвоста». Но я всего лишь адвокат, Чарли, а не шпион. Меня обучали юриспруденции, а не обнаружению слежки. Я делаю все, что могу.
– От вас зависит, поймают меня или нет. Как моя мама?
– У нее все хорошо. Она даже воспрянула духом.
– Значит, я возвращаюсь домой?
– Прежде чем обсуждать ваши переговоры с представителями закона, хочу сообщить новости. Помните, вы говорили мне о своих друзьях? Одного из них звали Ральф.
– Почему вы спрашиваете об этом?
– Несколько дней назад его застрелили.
– Дубину Ральфи? Боже мой! Как это случилось? Его поймали с чьей-то женой?
– Это похоже на работу профессионала. Киллер вошел в дом, ранил его в ногу, связал и задал несколько вопросов, прежде чем выстрелить в голову.
– Каких вопросов?
– По всей видимости, они касались вас, Чарли. Как только сведения о переговорах появились в газетах, меня встретили ваши старые друзья из банды братьев Уоррик. Один из них, его звали Фред, сказал, что гонялся за вами пятнадцать лет назад.
– Этот жирный ублюдок все еще жив?
– Жив и здоров. Ему помогает какой-то гомункул. Он наказал мне передать вам предупреждение. Очевидно, они сделали заказ какому-то наемному убийце, человеку из Аллентауна.
Неожиданно голова Чарли дернулась, глаза широко раскрылись.
– Вы знаете этого парня из Аллентауна?
– Видел один раз, – медленно ответил Чарли. – Старый боевой конь с прической под «ежик», холодными глазами и огромными узловатыми руками. Этот парень воевал, его отлично обучали, и он понял, что ему нравится убивать.
– Где он воевал? Во Вьетнаме?
– Насколько я понял, в Корее.
– Значит, ему должно быть не менее семидесяти лет.
– Вы не видели его глаза, Виктор.
– На трупе Ральфа лежал листок со словами: «Кто следующий?»
Чарли съежился. Я осмотрел пляж. Ничего странного: все те же и там же.
– Чарли, вам по-прежнему хочется вернуться домой?
– Уже не знаю. Вы говорили об этом моей матери?
– Об угрозе? Да, сказал. О Ральфе не говорил, потому что в этом не было необходимости: убийство обошло все газеты.
– Что она сказала?
– Она не хотела, чтобы я вам говорил. Сказала, что позаботится о вас.
– Она показала вам револьвер?
– Да, показала.
– Полоумная старая ведьма. Она приставляла его к моей груди, когда я плохо себя вел, и до смерти меня пугала.
– Чарли, я не должен вам этого говорить, но ситуация меня заставляет, у меня нет другого выхода. В городе появился парень, который предлагает большие деньги за картину. Я не смогу заключить сделку за вас, вам нужно сделать это самому, но парень говорит, что даст достаточно, чтобы вы потерялись на долгое, долгое время.
– Сколько?
– Достаточно. По меньшей мере шестизначное число. И вы должны также знать, что он сделал подобное предложение другим, в том числе Ральфу и Джоуи Прайду. Они оба считали, что заслуживают часть суммы.
– Шестизначное число? А вы можете получить больше?
– Уверен, что могу, но должен предупредить: продажа краденого противоречит закону.
– Вы говорили матери?
– Нет. Боялся, что она наставит на меня револьвер.
Я достал из кармана пиджака конверт.
– Вот визитная карточка покупателя. Ознакомьтесь.
– Вы советуете продать картину этому парню и свалить?
– Думаю, что Филадельфия сейчас не самое безопасное место для вас.
– А как насчет программы защиты свидетелей? Я думал, что вы договоритесь с прокурором.
– Положение немножко осложнилось. Правительство отказывается идти на сделку. Помощница федерального прокурора, о которой я вам говорил, все еще точит на вас зуб.
– За что?
– Я надеялся, это вы мне расскажете за что.
– Я не стоматолог.
– Ей нужно, чтобы вы объяснили, как была украдена картина. Никакой неприкосновенности и никакой защиты, пока не согласитесь. Похоже, что на это у нее есть скрытые мотивы, и думаю, что догадываюсь какие.
– Что за мотивы?
– Вы когда-нибудь слышали о детективе по имени Хатэуэй?
– Какое отношение имеет этот ублюдок к нашему делу?
– Помощница прокурора – его дочь.
– О Господи!
– Откуда вы знаете Хатэуэя?
– Он рыскал по району после ограбления. Спрашивал о какой-то девочке, которая потерялась примерно в то же время, когда мы украли картину.
– Девочку звали Шанталь Эдер?
– Я что, должен помнить все имена?
– Я должен, – ответил я, и в моем голосе, наверное, прозвучала угроза, потому что Чарли чуть попятился. Я глубоко вдохнул, чтобы успокоиться, и опять осмотрел пляж. Оркестровую площадку огибали
