– Образное выражение, бытующее в криминальной среде. На счетчик ставят должников…
– Но это же издательство!
– Мама, в первую очередь это бизнес, и там крутятся огромные деньги, часть которых потратили на меня. Понимаешь, на меня. Они уже договорились и проплатили интервью в газетах и журналах, мое участие в передачах на телевидении…
– А я полагала, что за это должны платить тебе! – с апломбом изрекла моя родительница. – Твой дедушка за выступление по радио и телевидению получал неплохие гонорары.
– Мама, ты отстала от жизни. Любое появление на экране – это реклама моего товара, то есть книг. В общем, как теперь говорят, продвижение бренда.
– Тьфу! Какие-то сплошные собачьи клички, а не терминология. Ну, и что же этот твой бренд делает?
– Бренд, в данном случае, я. Иными словами, марка. Я, Евлалия Котова. Меня продвигают к покупателю. Приближают к нему. Чтобы он увидел, влюбился и покупал меня до потери пульса.
– Пульс, кажется, сейчас пропадет у меня! – заломила руки мама. – Как мне теперь смотреть в глаза людям!
– Если тебя это так мучает, не смотри, отводи глаза. Хотя я не понимаю, что позорного я совершила? Другая бы на твоем месте гордилась. Дочь нашла свое место в жизни и без посторонней помощи сумела пробиться на определенные высоты. Кстати, не всех авторов выводят на телевидение и, уж тем более, везут во Франкфурт.
– Зачем тебе во Франкфурт? – ужаснулась мама.
– Меня там будут демонстрировать как достижение нашей современной литературы!
– Разве ты достижение? Твои книги воплощают падение.
– Разве ты их читала?
– Одну проглядела. Ленуся дала.
– Видишь! – я не могла скрыть торжества. – Твои приятельницы меня читают. Если Ленуся тебе мою книгу дала, значит, ей понравилось. Я точно знаю.
– А мне не понравилось, – отрезала мама.
– Но раз твоим приятельницам нравится, они станут тебя поздравлять и, самое главное, завидовать.
– Это меня волнует меньше всего, – трагическим голосом произнесла она – А вот что делать с бабушкой, ума не приложу.
– Лучше нам самим довести до ее сведения правду, иначе все равно чужие люди доложат.
На удивление, с бабушкой получилось проще, чем с мамой. Оказывается, она тайно от нас вовсю читала Евлалию Котову, и когда моя дорогая родительница решилась преподнести ей «кошмарную новость», впала в бурный восторг.
– Внучка в кои-то веки меня обрадовала. Такой подарок на старости лет. Буду перед всеми хвастаться. В физике-то мало кто понимает, а Евлалию Котову читает каждый. – Задумчиво на меня поглядев, она добавила: – А мне случайно нельзя на какой-нибудь твоей передаче выступить в качестве бабушки Евлалии Котовой? Жить-то с гулькин нос осталось, а на телевидении так еще и не побывала. Дедушка твой ни разу с собой не взял. На всю ведь страну покажут. Хоть помру знаменитой.
– Бабушка, я постараюсь. Хоть один человек в семье меня, оказывается, понимает и поддерживает!
Маму бабушкино поведение повергло в шок.
– Как можно в твоем возрасте проявлять такое легкомыслие?
– В моем возрасте уже можно абсолютно все, – отрезала бабушка. – Тем более, в данном случае я ничего не теряю, а только приобретаю. А вот тебе, дорогая дочь, не мешало оторваться, – хихикнула она. – Совсем тебя твоя физика засушила.
Родительница моя вспыхнула.
– Мама, я так рассчитывала на твою поддержку, а ты ведешь себя хуже Таисии.
Бабушка лишь весело махнула рукой. С тех пор у меня в семье появился верный союзник и самый первый читатель. Бабушка поглощала мои новые опусы еще в рукописи. И с нетерпением ожидала следующего романа.
Самая сложная реакция оказалась у Виталия. Сперва он вообще ничего не понял и отнесся к моему новому занятию со снисходительным презрением.
– Понятно. Мозги народу мылишь. Ну, деньги какие-то платят, и ладно.
Подобных книг он никогда не читал и даже из-за меня менять свои склонности не собирался. Читала ли Евлалию Котову его жена, я не знала. Виталий мне не докладывал.
Но вот на экранах телевизоров замелькало мое лицо, пошли одно за другим интервью в прессе, и Виталий занервничал. Тем более, что из-за широкой и напряженной рекламной кампании мне уже несколько раз приходилось жертвовать встречами с ним.
Кульминация наступила, когда он, решив преподнести мне сюрприз, предложил провести вместе недельку в Тунисе, а я была вынуждена отказаться. Меня ждали на Франкфуртской книжной ярмарке. Мой любовник впал в бешенство.
– Я тебя приглашаю. В кои-то веки мне удалось вырваться. Плюнь ты на эту ярмарку. Книг, что ли, не видела? Недавно ведь на Московской книжной на стенде своего издательства до посинения красовалась. Мало тебе? На что ты надеешься? В Германии твоих книг не знают и не читают. У них своего такого барахла на немецком навалом. Зачем им наше на русском?
Мне стало обидно до слез, но почему-то одновременно смешно.
– Но они вроде хотят меня переводить.
– Вранье! – со злобой бросил он. Внезапно его и без того небольшие глубоко посаженные карие глаза сузились до двух щелочек, и он прошипел сквозь зубы: – Понимаю. Теперь мне ясно. У тебя там, в издательстве, кто-то завелся. Ну, тогда все складывается. А я-то ломаю голову, откуда что берется. Рекламная кампания, за границу повезут. Такого за красивые глаза никому не делают. Удивляюсь, чего ты передо мной ваньку валяешь? Мы люди взрослые. Вот прямо бы и сказала, что я тебе не нужен.
Терпение у меня лопнуло, и я заорала в ответ:
– Отелло из себя строишь? Плохо у тебя выходит! И глаза мои тут ни при чем! Заруби себе на носу: у меня никто не завелся. Может, к счастью, а может, и к сожалению. Им не мои красивые глаза нравятся, а мои красивые тиражи, которые они стремятся сделать еще красивее. Вот и лезут из кожи вон! Пойми, это моя работа! Я ведь тебе истерики не катаю, когда ты в командировки мотаешься. Хм-м! – Я мстительно ухмыльнулась. – Если уж на то пошло, это не у меня кто-то есть, а у тебя. И совсем не тайно, а на вполне законных основаниях. Я, между прочим, с этим мирюсь и ни разу тебя не упрекнула.
– Мне казалось, тебя вполне все устраивает. Ты сама говорила…
– Я говорила? – Остановиться уже не было никакой возможности. – Мало ли что я говорила! Одно дело оставаться в семье из-за ребенка, а другое дело с ней спать!
– Откуда ты знаешь? – с ошарашенным видом уставился на меня он.
– А-а! Значит, это правда! – Меня вмиг захлестнули ярость и ревность.
– Так она ведь моя жена. И я никогда не утверждал, что мы с ней не спим.
– Но ты… Ты врал, что у вас ужасные отношения!
– Они действительно ужасные.
– Зачем тогда ты с ней спишь?
Он растерянно пожал плечами:
– Не знаю. Просто так получается. Куда же мне деться?
– Это уж тебе решать.
– И решу, – вдруг твердо произнес он. – Только с одним условием: ты поедешь со мной, а не на свою ярмарку.
– Ты еще смеешь ставить мне условия! – на меня накатила новая волна ярости. – Да кто ты вообще такой? Это я должна ставить тебе условия. Хоть раз задумался, в каком положении я нахожусь? Я уже давно не та жалкая лаборантка, с которой ты когда-то познакомился! У меня каждый день интервью берут и, между прочим, спрашивают, замужем я или нет? Есть ли у меня муж, жених или хотя бы бой-френд? И что я,
