получалось, что оборот магазина составлял только 20% суммы комиссионных от реальной выручки. Но основную прибыль этого предприятия зарабатывал бухгалтер, уменьшая нехитрым способом проходящие по кассовому аппарату обороты. Для этого раз в две недели появлялся нужный человек, обнулял фискальную память кассы, получал свою премию. В этот вечер после закрытия магазина главбух занимался «белым учетом», тем, что останется для проверяющих. Нужно было произвести замены: перебить кассовую ленту, напечатать приходные ордера, кассовые книги и новые договора на комиссию. На это уходила пачка бумаги и почти целая ночь. Черновики сжигались на пустыре за магазином, лишние деньги из сейфа забирала хозяйка.
– Ну как? – бодро спросила Ольга.
– Трудоемкая процедура, – вздохнула я. – А кто прикрепляет все эти ярлычки к товару?
– Все вместе прикрепляем. – Ольга радостно улыбнулась. – Ой, это так весело! Наташа привозит товар обычно после закрытия, раскладывает и разрешает нам мерить все-все: и кольца, и колье, даже самые дорогие с бриллиантами! Она всегда шутит над нами: «Мы играем в магазин».
– Ну да, – поддакнула я, – много нас, а он один...
Ольга оценила шутку.
– То есть в восемь после закрытия вы домой не уходите? – уточнила я.
– Нет, в лучшем случае в десять, а то и позже.
– Да, действительно весело. И часто так?
– Ну, по-разному. – Она задумалась. – Один раз в неделю бывает разбор товара и два раза в месяц —«белый» учет. Но мы почти всегда уходим в десять – то чай пьем, то Наташа поздно приезжает, нужно с ней посидеть, то да сё, деньги пересчитать надо...
«Всегда уходим в десять», – звенело у меня в голове. Может быть, я отстала от жизни?
– Так поздно?
– Ну да. А что вас удивляет? – Голос Ольги был абсолютно спокоен. Она не видела в работе до десяти вечера ничего странного.
– А это не слишком?
– Ничего, привыкнете. – Ольга махнула рукой.
– А нельзя... Как бы это выразиться... Раз в месяц кассу сматывать?
– Ни в коем случае! Проверки бывают очень часто. И если проверяющие зафиксируют большой объем продаж, а этого допустить никак нельзя, то занесут нас в черный список и... – Она замолчала.
– И что тогда?
– Честно говоря, не знаю, но даже если нам разрешат работать дальше, то сматывать мы все равно ничего не сможем, и придется платить большие налоги. – Ольга посмотрела на меня строго и незаметно перешла на ты. – Ты сама знаешь, официально – двадцать процентов НДС и сорок – налог на прибыль, но есть еще аренда, охрана, «крыша» в виде поста у торговых рядов, санэпидемстанция, пожарная инспекция... И все это из одного кармана, а на бумаге взятки не покажешь...
– Понятно...
Ольга встала и, неловко повернувшись из-за тесноты, достала со стеллажа несколько папок с аккуратно подшитыми документами.
– Здесь – вся наша финансовая жизнь, – чуть пафосно сказала она.
Я сделала вид, что с интересом перелистываю страницы документов.
Ольга долго рассказывала об оформлении бумаг, обращала мое внимание на обязательные и не очень пункты, рассказывала о том, как можно подделать нужную подпись и как не выбиться из графика, чтобы не платить налоговые штрафы.
Мне стало неуютно и тревожно. Где-то я даже была солидарна с Наташей. Такой магазин – действительно нелегкий хлеб.
– Тогда нужно раз в неделю кассу сматывать, – сказала я.
– Нужно... Но специалист по кассовым аппаратам приходит только два раза в месяц. – Ольга аккуратно сложила папки в стопочку. – Магазинов много, а он один.
Я приуныла.
– А почему здесь нет окон? – спросила я, оглядывая тесное помещение.
– И хорошо, а зачем они нужны? А что, если милиция или ОБЭП случайно заметит вечером свет? Ты представляешь, что будет?
– А как они могут прийти так поздно, когда их рабочий день, наверное, до шести?
– Еще как могут! Выломают дверь, ворвутся с автоматами, все отдашь.
– Так уже было?
– В общем, да... – замялась Ольга.
– Одна только деталь, – сказала я. – На всех документах должна стоять подпись главбуха?
– Ну, естественно, – кивнула Ольга.
– И он несет уголовную ответственность за все, в том числе и за эти подмены?
– Несет.
– А Наташа, я имею в виду свою однокурсницу, кто она? Директор?
– Ну конечно, нет. Она хозяйка. А управляющий и директор – нанятые сотрудники. Это не ее работа.
– Понятно!
– Здесь все надежно, – сказала Ольга, увидев мое выражение лица.
– Но если эта цепочка хоть раз порвется, в тюрьму-то сядешь ты.
– Ну... – Лицо у Ольги на мгновение застыло. – Если об этом думать...
– А сколько тебе платят, если не секрет?
– Четыреста.
Теперь мне стало жалко Ольгу. Если разобраться, то во всей этой структуре, где каждый обирает друг друга, все устроились относительно неплохо, потому что при деньгах и ни за что не отвечают. А главбух?
– Оль, а ты не продешевила?
– Нет, нам еще на обеды сто рублей дают, – сказала она как-то мрачно.
– Чудно.
Я представила только на минуточку, что я главбух такого же магазина. Вот я в первый раз прихожу на работу, окидываю взглядом драгоценные витрины, не зная, что мне со всем этим делать. Чувствую непреодолимую тошноту от неожиданно навалившейся ответственности, будто я беременна этим золотом. Я должна заботиться о нем, лелеять эти побрякушки и любить, чего бы мне это ни стоило. Представляю себя в своем так называемом кабинете. Вот я сижу на стуле и напряженно смотрю на чистую серую стену, ожидая своей участи – сейчас распахнется дверь и на пороге нарисуется то ли налоговый инспектор, то ли ОБЭП – Отдел по борьбе с экономическими преступлениями, или того круче – УБЭП – Управление по борьбе с экономическими преступлениями.
А бессонные ночи, полные страха и суеты, когда я должна смотать кассу, перепечатать, проверить и подписать все документы заново! Я все время посматриваю на дверь и жду, жду, что за мной, как в тридцать седьмом году, явятся молчаливые люди в штатском, чтобы предъявить мне страшные, но небеспочвенные обвинения. Я точно знаю, что в этом магазине все ненастоящее: и золото – не золото, и директор – не директор и даже деньги – не деньги. Но я должна, я просто обязана убедить пришедших в обратном и спасти магазин от штрафов и наказаний, защитить бедную, маленькую фирму моей подруги, которая мне и подругой-то никогда не была.
– А сколько вы сматываете оборотов? – нарушила я молчание.
– Примерно половину. – Улыбка снова тронула Олины губы. – Можно бы и больше, но у нас была недавно проверка, и если мы покажем меньше, то в следующий раз они привяжутся и начнут придираться и копать глубже. Закроют магазин, а это убытки.
– Оль, а ты посчитай: хозяйка привозит, допустим, десять килограммов золота в месяц. Сколько она платит за грамм?
– Оптом – пять-шесть долларов.
– Значит, вкладывает пятьдесят тысяч. А продает здесь?
