что не будет, Альбус, — сказал Аберфорт и чуть запнулся на имени мальчика, почти неуловимо, но все-таки заметно, — я не буду тебе врать. Я в курсе твоей ситуации. Я знаю даже чуть больше, в силу некоторых обстоятельств. Твою мать прокляли. Неведомое нечто выкачивает из нее силы. Они уходят кому-то. И твой отец сбился с ног в поисках этого загадочного кого-то. На ушах весь магический Лондон. Все ищут мага, качающего энергию Джиневры Поттер. Но не находят. А она истощена. Да, мальчик. Истощена, и как вы могли этого не заметить?.. Сытые благополучные детки любящих родителей… Ничего не будет хорошо, Альбус, ничего. И это как раз то над чем можно плакать. Альбус уставился на своего преподавателя, не моргая. Он ничего не знал о проклятье. Да, он ничего не замечал. Больно... как же больно... или это просто слезы замерзли на щеках, превращаясь в колючие льдинки? — Вы думаете, вы такой правильный, всегда говорите правду?! – закричал он, — а я вам не верю! Я сам буду искать! Слышите, сам! — Поттер… упрямый. Но я не буду врать, мальчик. Я слишком устал в своей жизни от лжи. Я так устал, Альбус... – сказал он в пустоту, и устало прикрыл глаза. Маленький Поттер уже давно убежал. Начался снег. * * * — Проклятье? – переспросил Скорпиус, уютно устроившись в библиотеке с какой-то книгой. — Именно, Скорп. Он сказал, что есть кто-то, кто выкачивает силы у мамы, кто забирает себе ее магию. — Что ты намерен делать? – вопрос прозвучал излишне равнодушно. Скорпиус задумчиво перевернул страницу. — Не знаю, – ответил Альбус и осекся, — Ты меня не слушаешь, — с укором сказал он. — Слушаю, — кивнул ему Малфой. — Я пошел, — Альбус резко развернулся и направился к выходу, чувствуя, что остался совсем один. Что нет никого в целом свете, с кем можно было бы разделить свое одиночество. Если бы он был внимательней, то заметил бы, что Скорпиус читает книгу вверх ногами. Несколько минут спустя Скорпиус поднялся с места и пошел к одной из пыльных старых полок в углу. Он аккуратно провел пальцем по истрепавшимся корешкам, его губы шептали что-то. — Что-то ищешь? – настороженно спросил тонкий голосок рядом. — Не твое дело, — лениво отозвался Скорпиус. Роза Уизли подошла поближе и с интересом взглянула на книгу в руках Малфоя. Скорпиус ухмыльнулся, захлопнул ее перед носом девочки, поднимая скопившуюся пыль. Роза оглушительно чихнула, смешно наморщив нос, и сказала: — Мы с Лили покормили Ангуса. Но он как-то странно выглядел. — Что? — Вялый какой-то, даже играть не стал. И знаешь… он стал больше. Намного больше. — Что ты мелешь? Прошло всего два дня, как вы его видели. — Я знаю. Но тебе лучше всего поверить мне, Скорпиус. Поверить и придумать как быть, потому что, судя по всему, у Ангуса начинается перманентный период. — Это еще что? Роза закатила глаза в притворном раздражении «как же туго все вокруг соображают!» — Я в книге читала. По драконоводству. Перманентный период – это последняя фаза перед взрослением. Дракон резко прибавляет в весе, растет. Во сне. Словно закукливается. Ну, это не со всеми происходит. Это нужно, чтобы магия, концентрируемая в теле дракона ушла тому, на ком был завязан ритуал возрождения... После этого дракон станет самым обычным.
Скорпиус стоял, покачиваясь с носков на пятки и, казалось, не замечал свою собеседницу. Книга упала на пол, и Роза снова оглушительно чихнула. — Ты сказала, что не все драконы проходят этот... как там… перманентный период. — Да. — А у Ангуса значит этот самый период на подходе? – Скорпиус приподнял бровь, а Роза в очередной раз подумала, что же такого ее брат мог найти в этом высокомерном мальчишке. — Да, я так думаю. – спокойно ответила она, понимая, что из их разношерстной компании «посвященных» только Скорпиус столь же рассудителен, как она. — И какие же драконы растут во сне? — Я не знаю точно, там сложно все в этой книге. Я могу ошибаться. — Ну и? — Магу, которого дракон признал хозяином, грозит опасность. А какая – не знаю. Надо искать. Только я все-таки за то, чтобы рассказать все Хагриду или еще кому-нибудь. — Так что же не расскажешь? — скривился Скорпиус, подумав, что Уизли права и может, действительно стоить закончить эту воспитательную эпопею и сдать дракона взрослым. Пусть сами разбираются со всеми этими периодами. — А может, это сделаешь ты? – язвительно ответила Роза, глядя ему прямо в глаза. Скорпиус Малфой не привык, когда кто-то смотрел ему прямо в глаза. Отец научил его смотреть так, что через несколько секунд хотелось отвести взгляд, оставляя за ним несомненное первенство. Однако Альбус Поттер спокойно выдерживал его взгляд. А теперь еще и Роза. Это нервировало. — Понимаешь, — Роза прикусила кончик одной из своих рыжих косичек, — Такие драконы существуют только за счет того, что у них есть хозяин. И в древности, как только выяснялось, что у дракона начался перманентный период – его убивали. Поэтому по идее они уже давно должны были вымереть. Как род. Скорпиус присел на одну из старых полок, которая тут же обиженно скрипнула, напоминая, что вовсе не предназначена для сидения на ней. — Слушай, рыжая, — сказал он, нисколько не стремясь обидеть девочку, просто констатируя факт. — У меня имя есть!— мгновенно вспыхнула Роза. — Неважно, — отмахнулся Скорпиус, думая, что неугомонный умудряется вляпываться в неприятности с такой завидной частотой, — надо искать ответ. Надо перерыть эту твою драконологию… Надо выяснить, чем Ангус опасен…. — Я постараюсь… — серьезно сказала Роза. Скорпиус посмотрел на нее и чуть улыбнулся. Двое подростков в пропахшем пылью и старой ветошью углу библиотеки в тот момент и в самом деле верили, что смогут постичь одну из древнейших тайн.
Глава 9
Министерство постановило вернутся и доучиться всем повторно после войны. Не верю. Не хочу. Седьмой курс. Снова. За что?! Хочется прокричать прямо в серое душное небо. Вот только зачем? Небо меня давно уже не слышит. Я бреду на вокзал. Возле барьера выпрямляюсь, провожу ладонью по волосам и, судорожно вздохнув, шагаю в новую жизнь. Жизнь, в которой больше нет змееподобной твари, но зато есть Поттер. Никто не должен видеть страх в моих глазах. Никто не должен видеть слабость и дрожащие пальцы. Прямая спина. Стиснутые зубы за привычной полуусмешкой. Я не успеваю. Заметили. — Поттер, — усмехаюсь. Больше яда, больше желчи. Раствориться, задохнуться в кислоте собственного голоса. — Малфой, — кивает герой магической Британии и чуть склоняет голову в приветственном жесте. Я боюсь поднять глаза. Но понимаю, что надо. Что на меня все смотрят. Что весь мой год зависит сейчас от сжатой в кулак воли и спокойного взгляда в эти сумасшедшее зеленые глаза. В них нет злобы. В них нет боли. В них нет презрения. В них нет ничего, черт возьми! Пустота. И вот теперь мне становится по-настоящему страшно. По позвонку пробегает настоящий мороз, хочется передернуть плечами. Но я держусь. Смотрю в эти пустые глаза и улыбаюсь, как идиот. Краем глаза замечаю, как Грейнджер и Уизли переглядываются. Интересно, как мы выглядим со стороны? — Получать образование, Поттер? – как будто и не я вовсе. Как будто кто-то произносит эти слова за меня. — Именно, Малфой, — все та же пугающая пустота. Не отвечаю. Сил больше нет. Просто иду в вагон, нахожу пустое купе. Сажусь и смотрю в окно. Небо налито свинцом, но от этого только жарче. Очень душно. Словно погода решила убить нас всех еще на подступах к Хогвартсу. Поезд неторопливо трогается с места. Прислоняюсь щекой к колючей обивке и проваливаюсь в нервный беспокойный сон. Когда открываю глаза, то вижу Поттера. Он сидит напротив и курит. Он курит. Я знаю, что это. Сигареты. Видел. Я вдыхаю терпкий, горький дым и закашливаюсь. Вот ведь сволочь, и чего приперся? Встряхиваю головой и снова смотрю ему прямо в глаза. Но он отводит взгляд и неловко хлопает себя по карманам широкой клетчатой рубашки. Наконец, из недр кармана на свет появляется измятая пачка. Он молча протягивает ее мне, ничего не говоря. Трясущимися пальцами вытягиваю сигарету. Поджигаю еле слышным шепотом. Затягиваюсь. Дым. Горечь. Кашель. Поттер никак не комментирует происходящего. Он просто курит, отвернувшись. И я понимаю, что напряжение отпускает. Что надо жить, раз уж выжил. Поттер щелчком отправляет остатки сигареты за окно. Переводит взгляд на меня. Не могу. Сейчас нет людей, для которых надо держать лицо. Не могу. Прикусываю губу и отчаянно мотаю головой, не поднимая глаз. И тут же чувствую прикосновение жестких, шершавых пальцев к своей щеке. Он силой заставляет меня поднять голову. Протестующее чего-то мычу. — Тссс... – говорит тихо, — Все будет хорошо, Драко. Слышишь? Все будет хорошо… — и он уходит, плотно закрыв дверь. А я, наконец, открываю глаза. И понимаю, что ресницы слиплись от непролитых слез.
