Самым знаменитым из таких «благословенных подарков» цадика, вне сомнения, является «доллар Любавичского ребе». На протяжении почти четырех десятилетий любой еврей мог явиться в нью-йоркскую резиденцию Седьмого Любавичского ребе Менахема-Мендла Шнеерсона и получить из его рук один доллар «на счастье». Точнее, ребе сам определял, кому сколько таких счастливых долларов дать. Существует опять-таки множество историй о том, что, обладая даром ясновидца, ребе нередко давал доллар не только для самого конкретного просителя, но и для его служащих в армии сыновей, тяжело больной жены, а подчас и для целой кучи других его родственников, причем каждого из них он называл по имени и не было случая, чтобы ребе (разумеется, никогда этих людей в глаза не видевший) ошибся бы в именах. К богатству этот доллар приводил только в том случае, если ребе присовокуплял к нему благословение на хороший заработок и давал указание, на какие именно благотворительные цели этот человек должен будет потратить часть своих денег, когда разбогатеет. Но даже если он не приносил богатства, доллар Любавичского ребе считался и считается в еврейской среде талисманом, хранящим человека от различных несчастий и приносящим удачу. Поэтому неудивительно, что в дни жизни Любавичского ребе к нему ежедневно выстраивалась очередь из сотен людей, жаждущих иметь заветный доллар. Те, кому удалось получить этот подарок, бережно хранят его до сих пор.
Кстати, сами эти доллары к Любавичскому ребе, естественно, поступали из тех огромных пожертвований, которые делали хасиды ХАБАДа на развитие своего движения.
Любопытно, что, выйдя на улицу из резиденции ребе, еврей тут же натыкался… на столяра, предлагавшего заключить полученный доллар в рамочку, которую можно повесить на стенку или поставить на письменный стол. Рамочка изготавливалась тут же, за минуту, и стоила 10 долларов. Так как в желающих «обрамить» благословенный доллар недостатка никогда не было, то, по всей видимости, этот уличный столяр был весьма обеспеченным человеком. Неизвестно, должен ли он был перечислять часть этого своего заработка Любавичскому ребе, но зато доподлинно известно, что у него было благословение ребе на занятие столь хлебной работой.
Но одним из основных способов привлечения денег в еврейском мире традиционно считались каббалистические камеи – талисманы с благословением на хороший заработок, написанными праведным раввином, сведущим в тайнах Каббалы – тайного еврейского мистического учения. Обычно такая камея представляла собой кусочек пергамента, который следовало хранить в кошельке. В наши дни пергамент нередко заменяется плотной бумагой, заключенной в плотную полиэтиленовую упаковку, а сами камеи с подписью известного раввина-каббалиста… тиражируются с помощью обыкновенной типографской машины.
Подлинный бум таких камей Израиль пережил весной 1996 года, когда страна готовилась к очередным парламентским выборам. Стремясь привлечь к себе как можно большее число избирателей, религиозная партия ШАС выпустила сотни тысяч отпечатанных в типографии копий камеи с благословением на заработок, изготовленной великим раввином-каббалистом Ицхаком Кадури. При этом от имени самого рава Кадури было обещано, что эти копии станут действовать как самые настоящие, выполненные лично им камеи в случае, если… человек проголосует на выборах за партию ШАС. Израильская пресса в те дни кипела от возмущения этой выходкой партии ШАС. Ашкеназские раввины обвинили ее лидеров в профанации и заявили, что копия камеи, независимо от того, каким способом она выполнена, по определению не может быть столь же действенной, как оригинал. Светские политики обвиняли ШАС в попытке одурачить невежественное религиозное население. Но в итоге этот предвыборный трюк сработал: партия ШАС одержала на выборах 1996 года оглушительную победу, получив на них 17 мандатов.
Самое интересное заключается в том, что одна из таких камей рава Ицхака Кадури в 1997 году случайно попала в руки автора этой книги, и по совету друзей он положил ее в кошелек, одновременно еще раз посмеявшись над этим суеверием. Но то ли в силу случайного стечения обстоятельств, то ли потому, что камея и в самом деле «работала», но именно с этого момента дела начали меняться к лучшему: после семи месяцев безуспешного поиска работы я вдруг был принят в штат только что открывшейся газеты. Дальше дела пошли все лучше и лучше, мне то и дело стали предлагать выгодные побочные заработки, я получил место внешнего советника по прессе одного из министров, да и на работе постоянно повышали зарплату. В 2004 году я, к сожалению, потерял кошелек, в котором лежала камея, и с этого времени мои заработки резко пошли на убыль. Вот и не верь после этого в силу даже таких, предназначенных для массового пользования, камей…
Глава 14. Собственно деньги
Краткая история «еврейских денег» от Авраама до Бар-Кохбы
Как уже говорилось в начале этой книги, сама честь изобретения денег как универсального средства обмена отнюдь не принадлежит евреям. Скажем прямо: трудно, почти невозможно сказать, кому вообще принадлежит эта честь, как невозможно сегодня выяснить, кому принадлежит честь изобретения колеса или выплавки металлов. Ясно одно: история еврейского народа уходит в столь далекое прошлое, что перед его глазами прошли все периоды эволюции денег – от самых примитивных платежных средств до кредитных карточек.
Праотец еврейского народа Авраам, видимо, еще застал тот период, когда в качестве денег использовали мелкий и крупный скот, и именно с его помощью он вел дела с ханаанским царем Авимелехом. Однако пришедшие в Ханаан чуть позже хетты уже использовали в качестве универсального платежного средства серебро, определенное весовое количество которого они отмеряли за тот или иной товар. При этом, очевидно, ценность самих слитков серебра различалась у народов Ближнего Востока не только по весу, но и по чистоте – не случайно Авраам выплачивает хетту Эфрону «четыреста шекелей серебра, которое ходит между торговцами», то есть принимается без всяких оговорок во всех близлежащих странах.
В сущности, ни в древнем, ни в современном иврите даже нет такого слова – «деньги». Точнее, слово «кесеф», которым оно обозначается, в его первом, прямом значении означает «серебро». Само же название основной денежной единицы у евреев – «шекель» – происходит от ивритского глагола «лишколь» – «взвешивать», и в нем навеки отпечатался тот факт, что в глубокой древности евреи вслед за другими народами мерили деньги на вес. Шекели и есть те самые «сикли» или «сребреники» (то есть опять-таки «кесеф»), столь хорошо знакомые христианам по тексту «Нового Завета».
Сами серебряные слитки, использовавшиеся для расчетов, обычно называли «ляшонот» – «языки», что, видимо, было связано с их удлиненной формой.
Помимо серебряных шекелей были и золотые – два ручных браслета весом в 10 золотых шекелей передает раб Авраама Элиэзер будущей супруге его сына Ривке, и, по всей видимости, для того времени это был поистине царский подарок.
После Авраама вторую покупку земли в будущем наследном уделе еврейского народа делает его внук Яаков – он уплатил за участок в районе Шхема сто кситот, но все исследователи опять-таки сходятся во мнении, что речь вновь идет не о деньгах в современном понимании слова, а о весовой категории.
По всей видимости, система, при которой деньгами служило весовое серебро или золото, сохранялась достаточно долго – вплоть до начала эпохи Второго Храма. Во всяком случае, царь Давид заплатил иевусею Орнану, владевшему землей, на которой должен был быть построен Храм, 600 золотых шекелей; царь Омри выложил за всю территорию Шомрона 6 000 шекелей, а пророк Ирмиягу купил огромное поле в Анатоте у своего дяди за 17 шекелей. Причем, как следует из книги пророка Ирмиягу, и в его время – а это уже конец VII в. до н. э.! – деньги отвешивались на весах.
Об этом свидетельствуют и многочисленные археологические находки золотых, серебряных и бронзовых слитков, служивших деньгами для того времени, а также весов с гирями в шекель, несколько шекелей и в доли шекеля. Эти же находки говорят и в пользу того, что территория Древнего Ближнего Востока была, как сказали бы сейчас, единой экономической зоной с общей, сложившейся на территории Месопотамии денежной системой. И сами названия денежных единиц у всех ближневосточных народов были похожи, вариации их звучания носили чисто диалектный характер. Так что когда вавилонянин или ассириец произносили слово «шиклу», еврей вполне понимал, что речь идет о шекеле, а когда в разговоре звучало слов «ману» – то о мине.
Самой крупной денежной единицей в этой системе был и оставался вплоть до конца ее существования
