Тогда Джо Рао решил взяться за Шапиро. Сразу, как его поймали, мне позвонили и попросили прийти, чтобы я с ним потолковал. Ребята держали Шапиро в гараже. Он лежал в кузове грузовика, весь избитый. Башка была разбита, и весь гараж забрызган кровью. На шею была накинута веревка, ее держал, по-моему, Голубоглазый Джимми, которого по-настоящему звали Винсент Ало.
Как только Шапиро меня увидел, он заорал: «Спаси меня! Спаси меня!»
Да что он, смеялся, что ли? Как это, интересно, я мог его Спасти? Ребята допытывались у Шапиро, был ли Моу Блок с ними заодно. Я и сам хотел это знать, но Шапиро только орал какую-то неразбериху, когда дергали за веревку. Так я и не понял, участвовал Моу в этом деле или нет. Ну, вот так и пришел конец Шапиро. Его засунули в бочку с цементом — большую такую, в какие обычно наливают нефть. Бочку бросили в Ист-ривер. Шапиро, наверное, до сих пор там лежит.
Другого такого «инспектора», как Моу, было трудно найти. Поэтому я его оставил у себя. Если он даже и был заодно с этими ребятами, он получил хороший урок, и я подумал, что он больше ничего против меня затевать не будет. Правильно я рассудил?
Валачи еще раз поблагодарил судьбу за то, что был членом «Коза ностры», когда узнал, что за Грином и Штейном стоял Голландец Шульц. Несмотря на все свое могущество, Шульц, как и полагалось, ничего не знал о внутренних делах мафии. «Когда Голландец подмял под себя «лотерею» в Гарлеме, — рассказывает Валачи, — он втерся в компанию Чиро Терранова и ребят со 116-й улицы. Но все, что Шульц знал обо мне и Бобби Дойле, так это то, что мы были на стороне Маранзано, когда тот сцепился с Чиро, Счастливчиком Чарли и Вито. Поэтому, когда Голландец узнал о бизнесе, который мы затеяли под самым его носом, он считал, что я и Дойл считаемся в мафии вне закона». Но ни для кого не было секретом, что Джозеф Рао близок с Терранова. Поэтому Шульц, естественно, сразу отстал от Валачи, когда Грин и Шульц доложили, что Рао является его партнером по «лотерее». Как позже выяснилось, все это было очередным гамбитом Лючиано, который проводил стратегию, направленную на превращение «Коза ностры» в самую могущественную силу американского преступного мира.
Как я понял, Голландец пришел к Чиро и поинтересовался, что, черт побери, происходит. А Чиро и самому невдомек, что Джо Рао работает со мной. Он начинает разбираться и выясняет, что «лотереей» нам разрешили заниматься лично Счастливчик Чарли и Вито. Звонит, значит, Чиро Счастливчику, а тот и говорит, чтобы он сказал Голландцу, что нам дали развернуться только для того, чтобы Чиро и Шульц пришли на все готовенькое и прибрали наш бизнес к рукам. Ясно, Чиро все так и сделал, как приказал ему Счастливчик. Когда я про это узнал, то сразу догадался, что Счастливчик Чарли имеет какие-то планы в отношении Шульца, но Чиро Терранова, который считался важной шишкой, вроде бы в эти планы не входит, и ему ничего не грозит.
Так и оказалось. Вскоре Вито Дженовезе сказал мне и Бобби Дойлу, что Голландец должен уйти. Еще он сообщил, что евреи против этого ничего не имеют. Вито сказал, чтобы мы Шульца специально не искали, но если он где-нибудь нам попадется, сразу его пришили. Другими словами, Голландец не должен был заподозрить, что за ним охотятся.
Голландец Шульц был естественной мишенью для Счастливчика Чарли Лючиано. Для Шульца являлось практической необходимостью заключить рабочий альянс в отношении Гарлемского «лотерейного» рэкета с кем-то наподобие Терранова. Поступи он иначе, и Голландцу пришлось бы иметь дело со всей итальянской мафией. Но Шульц упорно оставался в стороне от коалиций, которые Лючиано формировал вне «Коза ностры» с так называемой группировкой Жучка и Мейера, возглавляемой Мейером Лански и Бенджамином Зигелем (он же Жучок), а также бандой Лепке Бухальтера и Гурры Шапиро. В личном плане Лючиано ненавидел Шульца, представляющего собой карикатуру на гангстера: он любил привлекать к себе внимание, был крикливым и неумеренно эгоистичным. Но больше всего Лючиано раздражал его талант находить и реализовывать возможности нового бизнеса. Находясь на пике своей карьеры в качестве пивного короля в годы «сухого закона», он был одним из первых, кто понял перспективность «лотереи». Шульц кроме того организовал прибыльный ресторанный рэкет, пробив себе путь к контролю над профсоюзом официантов. Затем он открыл ресторан «Метрополитэн» и организовал «Ассоциацию владельцев кафе». Если хозяин ресторана хотел избежать забастовки или диверсии в обеденные часы (такой, как, например, пакет с тухлыми яйцами, раздавленными под столиком), он вступал в эту ассоциацию. Не бесплатно, конечно.
Лючиано всегда привлекала мысль о разделе империи Шульца. Но эту идею следовало воплощать весьма деликатно. Голландец был не из тех людей, с кем можно шутить. Родившись в Бронксе под именем Артур Флегенхаймер, он рано получил репутацию забияки. Из-за этого Голландец Шульц получил свое прозвище — так звали одного местного хулигана, который жил в Бронксе в начале века. Кличка прилипла — к большому смятению Шульца, когда даже ему пришлось признать, что он стал слишком «знаменитым». Однажды Голландец пожаловался, что его дурная слава во многом объясняется прозвищем, которое отлично подходило для газетных заголовков. «Если бы меня называли Артуром Флегенхаймером, — заметил он, — никто бы обо мне даже ни разу не услышал».
К концу двадцатых годов Шульц поставил под свой абсолютный контроль торговлю пивом в Бронксе. Методы, которыми он пользовался, делая свою карьеру, были невероятно жестокими. Последними оптовыми торговцами пивом, которые стояли у него на пути во время «сухого закона», являлись гангстеры-ирландцы Джон и Джозеф Рок. Джон Рок, прикинув возможности Шульца, решил оставить свой бизнес. Его брат, однако, предпочел бороться до конца. Вскоре он был похищен Шульцем и его людьми. Они избили Рока так сильно, что он на всю жизнь остался калекой. Но это было не все. Бандиты, прежде чем выбросить свою жертву на мостовую в Бронксе, вымазали гноем бинт и туго замотали его глаза. В результате Рок ослеп. Подобные приемы облегчили дальнейшую деятельность Шульца. Любой банкир «лотереи», владелец ресторана или профсоюзный лидер, собирающийся перечить Голландцу, всегда имел Джозефа Рока в качестве примера, чтобы призадуматься, стоит ли это делать.
Наконец у Лючиано появился шанс сделать первый ход. Это случилось, когда Шульцу было предъявлено обвинение в неуплате налогов, такое же, которое отправило в тюрьму Аль Капоне. Шульц скрывался около полутора лет, а его адвокаты все это время пытались уладить дело. Пока Голландец находился в бегах, Лючиано обрабатывал главного «лейтенанта» Шульца, Эйба (Боу) Вайнберга, с тем, чтобы он начал проводить более сговорчивую политику, нежели его босс. Договориться с Вайнбергом оказалось нетрудно. Но это, казалось, не имело большого значения: когда Шульц в конце концов сдался властям, доказательства его вины выглядели неоспоримыми. Однако Шульц не скупился на взятки, и был оправдан [18].
Первым, кому пришлось ощутить на себе возвращение Голландца, оказался Боу Вайнберг. Валачи услышал эту историю от Боба Дойла.
— Помнишь Вайнберга, которого ты считал таким хорошим парнем? — спросил он.
— Да, — ответил Валачи. — Ну и что?
— Да вот, похоронили его. Шульца рук дело.
— Ого, то-то я его в последнее время не вижу, — сказал Валачи. — А что случилось?
— Говорят, что Голландец прознал, что он крутит дела с Сицилийцем.
Тело Вайнберга так и не нашли. Он просто исчез. Если верить Валачи, его труп вынесли из манхэттэнского отеля в дорожном сундуке после горячей перепалки с Шульцем. «Когда я об этом услышал, — вспоминает Валачи, — я решил, что самому Голландцу тоже недолго осталось жить на этом свете».
На какое-то время между Лючиано и Шульцем установилось напряженное перемирие. Затем власти, не разрешив Шульцу выплатить налоги задним числом, стали готовить против него очередное обвинение. Большой суд присяжных Нью-Йорка, кроме того, начал разбираться в его причастности к «лотерее», задействовав перспективного прокурора из Министерства юстиции Томаса Е. Дьюи в качестве обвинителя по особым делам. Шульц был вне себя от ярости. Один из его адвокатов предупредил, что Дьюи «всех нас засадит», если не принять каких-то мер.
Однажды вечером перед Валачи на мгновение приоткрылось то состояние духа, в котором пребывал Шульц. Это случилось в ресторане «Фрэддиз Италлиан Гарден» на 46-й улице (к западу от Таймс-сквер), куда Валачи пришел сразу после того, как из ресторана уехал Голландец после ужина с Лючиано.
