выражается в безразличии к людям в целом, у них нет национальных или патриотических чувств, общее презрение к нормальным социальным ценностям, законам, религии. Благодаря степным волчицам, мужчины продолжают ощущать себя хозяевами мира и венцами творенья.
О да, Степная Волчица способна увлечь мужчину своей псевдоинтеллектуальностью, псевдопониманием его духовных устремлений, но по большому счету ей, волчице, конечно, ни к чему никакие его человеческие достоинства — ни интеллект, ни высокий дух. Ни, тем более, философия или искусство с литературой — будь супруг хоть Фурье, хоть Кампанелла. Ради того, чтобы удержать супруга в своей норе, она готова разрушать его, идя на любые его прихоти (если только они не простираются за пределы норы), потакая его эгоизму, лени, алкоголизму, оправдывая его инфантильность и телесную распущенность. Все самое мерзкое, все его слабости, мужские и человеческие, могут быть оправданы ею ради одного его запаха. Впрочем, при видимом попустительстве мужчине не видать и такого жалкого счастья, поскольку делить кров, пищу и ложе ему все равно приходится с не женщиной, а с волчицей, которая при всем желании не способна дать ему ничего, кроме примитивнейших, грубых, чисто животных радостей. Как жить мужчине, зная, что у близкой женщины нет за душой никаких идеалов, что он дорог ей лишь своим запахом самца. Мужчина пытается строить дом, но этот дом неизбежно превращается в нору Степной Волчицы. Особенно ужасно для него то, что открывается лишь со временем — волчица-супруга напрочь лишена юмора, этого главного залога здорового человеческого общения, — тем более, между мужчиной и женщиной. Конечно, найдутся натуралисты, которые заявят, что юмор свойственен и животным, — оставим это на их совести. Может и так, только это все равно юмор животных. Вдобавок, такое абсолютно серьезное восприятие жизни, каким отличаются степные волчицы, полное отсутствие юмора — выхолащивает мужчину, убивает его творческую потенцию, оставляя мужчине лишь жалкую иллюзию богоподобности — а в действительности узость и ничтожество карманного божка. Даже самый захудалый, ледащий мужичонка, которому ничего, кроме водки и селедки не нужно, не захочет жить в норе — бок о бок с волчицей. Даже последнего дегенерата устрашит ее животное отношение к жизни. Где женская утонченность, где мудрость? Все «искания» — часто такие возвышенные и поэтические с виду — на самом деле ведут в нору. В результате всё сводится к волчьей позе на четвереньках. Всё сводится запаху. Все добрые чувства — фикция, маскировка оборотня. В том числе и ее хваленая способность к всепрощению — оно отнюдь не христианской природы. Даже не человеческой. Вообще, Степная Волчица бессознательно ниспровергает всё человеческое, во что еще недавно сама искренне хотела верить. Ее животная сущность — непроходимая пропасть, которая может лечь на пути нравственных и религиозных исканий мужчины, на его пути к Богу. В конечном счете, Степная Волчица лишает мужчину Ответственности — этого краеугольного камня христианского благочестия.
Наблюдая гипертрофированную верность и извращенную преданность своих подруг, мужчины оказываются дезориентированы и фатально разочаровываются в подлинных идеалах. Обманный образ верной подруги и спутницы жизни опасен как зараза! Ужасная иллюзия проникает червоточиной в наивные сердца мужчин, еще не нашедших идеала, робко, страстно мечтающих о «жене-декабристке». Увы, они не понимают извращенной сути легендарной преданности Степной Волчицы. Пребывание в норе Степной Волчицы провоцирует в мужчинах безумные идеи и навязчивые состояния — вроде изобретения новых религий и философий, написания нобелевских романов, — и в то же время выхолащивает душу, формирует неизлечимый комплекс неполноценности, который они вынуждены скрывать за маской высокомерного мудреца или дурашливого шута. То есть такие очевидные для постороннего наблюдателя классические признаки дегенерации и безумия. Кстати, не исключено, что все разновидности хлыстовства на Руси есть прямое следствие общения мужчин с женщинами степными волчицами. Да и дети в таких семьях, чувствуя себя ненужными, развращаются — долго терзают окрепшими зубами давно иссохшие материнские сосуды, но, как правило, выбирают скользкие дорожки и при первой возможности бегут от матери. Мужчины же, вырвавшиеся из норы волчицы, производят впечатление безнадежно слабоумных. Экзальтированные и перевозбужденные, они убеждены, что отныне их божественное предназначение не много, не мало — в спасении и просвещении всего человечества. Но вот трагическая закономерность — такие мужчины, думая, что бегут к новой подруге, как правило, попадают из одной норы в другую. И какое горькое, унизительное открытие предстоит нашей Степной Волчице — ведь ее супруг сбежал к такой же Волчице, как она сама, ничуть не лучше. Может быть, только более молодой и голодной.
Оглянитесь вокруг — как много жен обнаруживают схожие признаки! И только брошенные жены проявляют, открывают для себя свою двойственную сущность в полной мере. Разочаровавшиеся во всем человеческом, раздираемые изнутри волчьим инстинктом, они мечутся по жизни, словно звери, попавшие в засаду. Неужели для них нет никакого спасения? Неужели их судьба изначально запрограммирована на трагический исход?
Увы, только самые удачливые волчицы вырываются из замкнутого круга. Если действительно встречают своих волков-самцов. Тогда-то и возникают эти удивительные секты — целые села и колонии из волков. В таких парах и сообществах все человеческое — мужское и женское окончательно подавляется — и жизнь происходит в норе (в прямом и переносном смысле) по животным законам.
Возможно ли для Степной Волчицы, раз уж она была рождена в женском теле, преодолеть самое себя? Что для этого нужно?.. Разрушить кумира? Засыпать нору? Зажить человеческой жизнью — пусть даже она будет состоять из ошибок и пороков? Добровольно отправиться в цирк, отдав себя в руки самому жестокому дрессировщику? Научиться новому зрению? То есть смотреть на мир не мутными глазами волчицы, полагаясь скорее на нюх, нежели на чувство, а стать в полной мере женщиной, пусть преувеличенно гротескной и даже пародийной — лгать и кривить душой.
Не исключено, что когда-нибудь это произойдет — в нашей волшебной сказке. При помощи магических инструментов. Но Александра Степанова еще бесконечно далека от этого. И в то же время необычайно близка. Ей необходима не правда, а действие. Умственностью и логикой Волчицу не одолеть — только действием.
И без данного физиологического очерка — наша Степная Волчица отлично все понимает. Она сильна животной силой, но маленькая и усталая, опустившаяся женщина непредсказуема в своей женской слабости. Она уже сделала первый шаг — в надежде на чудо выбралась из норы… Что дальше? Отправиться на поиски своей волшебной сказки? Отдаться в руки жестокого дрессировщика?
Завершая наше небольшое исследование, никак нелишне сделать одно замечание принципиальной важности. Уж очень легкомысленно современный человек привык относиться к действительности, как к чему-то многовариантному, спекулятивному. Более того, условному и даже субъективному. Поэтому хочется особо подчеркнуть, что женщина-степная волчица — не вымысел и не поэтическая метафора. Мы далеки от сомнительных методов психологии и психоанализа, которые сначала изобретают фантастические инструменты, уверяя, что с их помощью до тонкостей препарируют душу, а затем мастерят фантастические конструкции, уверяя, что это и есть человек. Особенно в ходу у таких манипуляторов всевозможные классификации личности — тут и экстраверты с интровертами, анимы и анимусы, андрогины и полиманы — термины, которыми они, подобно шаманам, как зловещими масками и плясками, стараются нагнать на профана страх и трепет. А чтобы запуганный обыватель чего доброго от всей этой дикарской тарабарщины вообще не сбежал, подслащивают пилюлю, изобретая красивые и поэтичные названия типов, вроде женщина-кошка, человек-устрица, мужчина-лев и так далее. В результате набивают в мешок эти «типы» и заявляют, что собрали из осколков, синтезировали из первородных элементов прототип вашего реального «Я». При этом никогда не возьмут на себя ответственности, если, вняв их заклинаниям, вы наломаете дров, — тут же пойдут на попятную, заявив, что нельзя же понимать всё так буквально.
Короче говоря, «степная волчица» — это абсолютно реальная женщина. В этом нет ничего удивительного, если учесть, что лишь некоторые нюансы в работе Создателя определяют внешнюю форму всякой твари, вылепленной из идентичного материала. И только мистический произвол Творца определил, какому из его творений как называться. Грань абсолютно неуловимая для науки.
Соответственно этому закону, Степная Волчица (так же, как и любое другое Божье создание) и по самоощущению и в действительности является лишь тем, что она есть. В этом смысле нет никаких оснований говорить об эволюции или развитии. Хоть тысячу лет проживи она с мужчиной, она не станет женщиной. Причем и в прямом и переносном смысле она сознает себя Волчицей, но никогда женщиной. Ее подлинные желания и стремления всегда желания и стремления волчицы. Будучи волчицей, она вынуждена
