полученные мною в полиции, и дядины письма, которые я вез с собой. Только потом мне пришло в голову, что он постоянно переводил разговор на нашу семью только лишь для того, чтобы как следует все изучить и впоследствии извлечь из услышанного пользу. На следующий день, на прогулке, один из этих мерзавцев ударил меня сзади, после чего они сбили меня с ног и ограбили дочиста: взяли все бумаги, деньги и вообще все предметы, имеющие хоть какую-то ценность. Потом господин виконт и его слуга исчезли. Я очень долго не мог подняться, ибо был тяжело ранен, и мне пришлось долго лечиться, и только сейчас я чувствую в себе достаточно сил, чтобы подумать об осуществлении поездки.
— Вы дали показания в полиции? — вступил в разговор Тресков.
— Конечно, но лишь через несколько дней и без какого-либо результата. Так как при нападении я имел с собой все свои деньги, я остался полностью без средств к существованию, и если бы не матушка Додд…
— Стоп, мистер Тиме! — прервала его хозяйка. — Вы же знаете: то, что вам необходимо, у вас будет. Пусть это вас не волнует!
— Таким образом, очевидно, — подвел итог Тресков, — что мнимый виконт завладел вашими бумагами. Отсюда следует, что он имеет намерение отправиться на Запад и предстать перед вашим дядей под видом племянника. Сказанное и тот факт, что негодяи действовали вдвоем, а не втроем, как это было ранее, наводят на некоторые размышления. Где та чудовищная сумма, которая была изъята у вашего отца при ограблении? Там было целое состояние, и растратить его полностью за такое короткое время немыслимо. Утеряна? Весьма невероятно. Спрятана? Едва ли. И где третий сообщник, будь это шевалье де Саккар или Марк Летриер? Один из этих двоих, видимо, сбежал от остальных; причем, вероятно, он прихватил с собой все деньги. Но как бы там ни было, наш следующий маршрут — вверх по Арканзасу к убежищу, о котором нам рассказал штурман. Я убежден, что двое из преступников находятся там. Мистер Тиме, вы готовы туда поехать?
— Это мое самое большое желание! — ответил тот, радостно вздохнув. — Ничего лучше я и представить себе не мог. Матушка Додд, каков самый короткий путь на Запад? Как вы думаете, что в данном случае лучше — железная дорога или пароход?
— Yes, my dear[13], по железной дороге вы туда попадете быстрей, чем плывя на корабле. Однако сейчас ездить сухим путем в Соединенных Штатах неудобно, поскольку дороги забиты войсками, которые направляются на Юг. По морю вы без помех доберетесь до Нового Орлеана. Сегодня ночью отчалит пароход «Левиафан»; у его капитана есть кое-какие дела на берегу, и он наверняка зайдет сюда, чтобы сказать «прощай» матушке Додд. Он хороший офицер, и его корабль неплохо откилеван. Конечно, военный корабль не предназначен для пассажиров, но мое слово кое-что для него значит; я с ним поговорю.
— Сделайте это, матушка Додд!
— Охотно. Хотя я с большим удовольствием не отпускала бы вас от себя. Надеюсь только, что вы не оставите меня справа или слева по борту, когда возвратитесь. Мне хотелось бы точно знать, куда дальше потянется эта нить.
— Silence[14], Матушка Воплощенное Любопытство! — заметил Петер. — Когда мы вернемся, я стравлю тебе этот канат дюйм за дюймом, потому что знаю…
— Вы, Петер? Вы тоже хотите ехать?
Старый штурман раскрыл рот и уставился на нее.
— Разрази меня гром, а что прикажете делать? Торчать тут и спокойно дожидаться, когда мой дорогой господин полисмен вместе с мастером Тиме будут сожраны койотами или зарезаны индейцами? А кто покажет им путь до мастера Винклаи и дальше к убежищу, если этого не сделает штурман Петер Польтер из Лангендорфа? Нет, нет, я еду с ними!
Славную женщину весьма огорчила перспектива так быстро снова его потерять; но делать было нечего — приходилось смириться.
Дальнейший разговор, который мужчины вели уже втроем, касался в основном разных частностей и подробностей подготовки к предстоящему событию. В комнату заходили разные гости; пришел и капитан «Левиафана». Матушка Додд сдержала слово и поговорила с ним. По ее просьбе он изъявил готовность в нарушение правил взять троих пассажиров до Нового Орлеана.
Им тотчас же пришлось собраться в дорогу, так как времени терять было нельзя, и, сердечно простившись с хозяйкой, вместе с капитаном они поднялись на борт парохода.
5
БЕН КАННИНГ
Рейс прошел быстро и без происшествий. Новый Орлеан, бывшую столицу Юга, путешественники застали в подавленном состоянии.
В прошлом остались те общий подъем и воодушевление, с которыми южные штаты вступали в гражданскую войну; теперь все здесь мечтали о скорейшем заключении мира.
Тресков и Тиме поменяли свои костюмы на практичную одежду трапперов, в то время как Петер Польтер не смог расстаться со своим одеянием; затем, подобрав себе необходимое оружие, все трое поднялись на борт первого идущего вверх по Миссисипи речного парохода, который должен был доставить их к устью Арканзаса.
В то время после победоносного похода федералистов[15] Миссисипи снова была полностью в руках Штатов, так что путешествие вверх по течению прошло без неожиданностей. В устье Арканзаса они пересели на другой пароход, меньших размеров, на котором добрались до Форт-Гибсона, где купили себе трех хороших лошадей и несколько мешков с боеприпасами и съестным. Дальше они много дней двигались вверх вдоль реки на лошадях, пока не наткнулись на тот населенный пункт, где держал свое заведение небезызвестный мастер Винклаи.
Тресков и Тиме были сносными наездниками, но с Петером Польтером дело обстояло по-иному: он разместился на своем коне в невообразимой позе, задрав вверх колени, как будто животное было по уши в дерьме. Ему попался в высшей степени упрямый дакотский рысак, доставлявший массу хлопот, хотя, к счастью для себя, бравый штурман успел приобрести во время своего предыдущего пребывания в прерии определенные навыки обращения с лошадью, достаточные для того, чтобы не вылететь из седла.
Сейчас он хотел спешиться, но, кажется, забыл спросить согласия у своего коня, и тот встал на дыбы.
— Have care… внимание… attention… тпру ты, мерзкая скотина! — заорал он злобно, отвесив коню оплеуху промеж ушей. — Получай, раз ты считаешь, что Петер Польтер — канатоходец или еще кто-то в этом роде! Будет тут мне махать хвостом, как трехмачтовый бриг звездным флагом, и прядать ушами, будто краба ловит. Попался бы ты мне на корабле между фор- и грот-мачтой, я бы тебе показал, что значит штурман! Grace a dieu…[16] вот и каюта, в которой стоит на якоре ирландец Винклаи. Прочь с этой клячи, Петер Польтер! А тебя, чертова лошадь, я привяжу вот к этому забору, чтобы поток не унес тебя в море. Слезайте мастер Тресков и господин Тиме, мы в гавани!
Они спешились и привязали лошадей во дворе. Польтер пошел первым, широко расставляя ноги, как будто заработал морскую болезнь от верховой езды. Поднявшись на крыльцо, они через открытую настежь дверь осторожно вошли в помещение салуна.
— Good day, старый марсовой! — приветствовал ирландца штурман. — Поставь-ка на стол какую- нибудь жидкость, не то я тебе сейчас чем-нибудь заеду, уж очень пить хочется!
Двое других проявили гораздо меньше охоты разговаривать; они молча сели за один из столов, предоставив своему спутнику одному развивать намечающуюся беседу в нужном направлении.
— Вы еще помните Петера Польтера? — спросил тот.
Хозяин состроил ухмыляющуюся мину и ответил:
— Да, я вас помню. Того, кто может так пить, как вы, забыть не так-то легко.
— Well done… bien! Не ожидал, что вы обо мне так думаете!
А помните, как мы тут с Диком Хаммердалом, Питом Холберсом и еще кое с кем давали прощальный
