Тут он овладел собой, состроил выжидательную мину и спросил:
— Джонатан! Разве вы его видели?
— Возможно; но вам, к сожалению, я не смогу точно сказать об этом.
— Ну и не говорите! — орал он с пеной у рта.
— Он меня освободит, отомстит за меня, пулей на вас налетит, голову вам размозжит!
— Посмотрим.
— Не смей смеяться надо мной, моя угроза исполнится! Он придет с могольонами, они схватят вас. И тогда горе вам, трижды горе, горе, горе!
— За то время, пока мы не виделись, вы, я вижу, приобрели вкус к дешевой мелодраме. Увы, но именно сейчас я не расположен воспринимать ваши угрозы столь трагически, как вам этого хочется. Мы ничуть не опасаемся могольонов, ведь их намерения вам известны, и мы сумеем их посрамить.
Он испытующе взглянул на меня, еще раз изменил выражение своего лица и спросил:
— Вы знаете их планы? В самом деле? Вы считаете, что сможете дать им отпор? Не переоцениваете ли вы себя, сэр?
— Вряд ли! Вы же знаете меня, хотя еще и не слишком хорошо. Я имею обыкновение брать быка за рога, а не за хвост. Точно так же мы поступим и с могольонами. Мы знаем все. Ваш Джонатан прибудет вместе с могольонами, но мы уготовили им неплохую западню, в которую они неизбежно попадут, и нам нужно будет лишь захлопнуть дверцу за ними. Я точно знаю, что уже через несколько часов смогу показать вам могольонов вместе с вашим Джонатаном в качестве пленников.
Казалось, он хотел проглотить меня взглядом, когда говорил в ответ на мои слова:
— Пленников? И Джонатана? Тьфу! Да вы никак хотите взять меня на пушку? Это вам не удастся!
— Вы мне глубоко безразличны, мистер Мелтон; радуетесь ли вы или злитесь, мне все равно, но я всегда отстаиваю истину, в этом вы скоро убедитесь.
— Черт побери! Вы, кажется, действительно верите в то, что несете! Может, так и есть. Впрочем, меня совершенно не волнует, могольоны ли убьют нихоров или те переколотят этих. Мне приходится действовать по несколько иной причине. И если вы человек смышленый, то сможете при этом обстряпать одно очень хорошее дело. Хотите?
— Почему нет, если дело честное, — парировал я, весьма заинтригованный тем сообщением, что сидело у него на языке.
— Очень честное, необычайно честное, если вы сами тоже по-честному к нему отнесетесь.
— Я не плут; и вы могли бы, пожалуй, наконец понять, это.
— Я знаю это и как раз потому верю, что могольоны попадут в западню. С этим и связано мое предложение вам.
— Так говорите же!
— Я хочу получить от вас одно одолжение, одну маленькую, ничтожную услугу, а взамен обещаю вам награду, что неизмеримо больше, чем эта жалкая услуга.
— Где гарантии, что вы меня не обманываете?
— Верьте мне, сэр! Вы сделаете мне одолжение, лишь получив награду.
— В таком случае излагайте, слушаю вас.
— Вы велите освободить меня и отдадите мне те деньги, что у меня забрали.
— Такой пустяк? Свободу, а в придачу еще и деньги. Что за скромность!
— Не будьте таким язвительным, сэр, вы еще вовсе не знаете того, что я вам дам за это!
— А что же у вас еще есть? Что вы могли бы мне дать?
— Миллионы!
— Черт побери! Где же ваши миллионы находятся?
— Это я вам скажу лишь тогда, когда вы пообещаете мне свободу и мои деньги.
— И я получу деньги, прежде чем придет черед держать обещание?
— Да, все ради ваших гарантий. Вы увидите, что я с вами говорю откровенно.
— Разумеется. Мистер Мелтон, я, кажется, ошибался в вас, судил о вас неверно!
— Это правда. И я предлагаю вам отличную возможность исправить эту ошибку ради вашего же собственного блага.
— Прекрасно! При таком серьезном обоюдном доверии дело, пожалуй, выгорит. Миллионы — это кое-что значит! Итак, где они у вас?
— Дайте мне сперва требуемое обещание!
— Скажите мне сперва, сколько там миллионов!
— Два или три миллиона долларов, точно не помню, да это и неважно. Ну как, по рукам?
— Да.
— Вы даете мне слово, что я стану свободным и получу назад свои деньги?
— Да. Как только я получу миллионы по вашей подсказке или с вашей помощью, я тотчас распоряжусь освободить вас и отдам вам деньги.
— И я смогу тогда пойти куда захочу?
— Да. С той минуты, как я освобожу вас, беспокоиться о вас больше не буду.
— Значит, мы договорились?
— Конечно. Ну а сейчас деньги!
— Сию минуту! Мы должны быть откровенны друг с другом. Скажите-ка, сэр, вы действительно верите, что победите могольонов?
— Более того. Мы возьмем их всех в плен, от первого до последнего.
— А моего сына тоже?
— И его.
— Хорошо! Пусть он и мой сын, но поступил со мной как подлец. Он так поделил деньги Хантера, что почти все и заграбастал; я же получил сущий пустяк. Если я его за это выдам, ему только поделом будет. Итак, слушайте! У него при себе черный кожаный бумажник…
— Прекрасно!
— В этом бумажнике находится портмоне. А в нем — деньги.
— Неужели?
— Никакого сомнения. Я это точно знаю. Теперь вы довольны?
— Пока нет.
— Почему? Вы же получите миллионы! Только подумайте: миллионы! Я мог бы с ума сойти оттого, что приходится вам их уступать!
— Но вы же водили меня за нос. Я и так получил бы эти миллионы, не давая вам никакого обещания. Джонатан в любом случае мой пленник; я бы непременно нашел у него бумажник.
— Как хотите. Но я надеюсь, что из-за этой маленькой хитрости вы не разгневались на меня?
— Отнюдь. Но я надеюсь также, что ваши сведения окажутся верными и деньги пока еще у него, потому что я ставил условие, что получу их по вашей подсказке, с вашей помощью!
— Так и получается!
— А что потом произойдет с Джонатаном? Возможно, речь пойдет даже о его жизни!
— Каждый — творец своей судьбы. Я не могу ему помочь. Он слишком мало мне дал, обманул меня; я от него отрекаюсь, и мне совершенно все равно, что с ним станется. Если он умрет, то мне того и надо, я хоть потом отдохну от него. Ну а вы при этом обстряпаете очень хорошее дело, гораздо более выгодное, чем мое!
Вот так отец! На меня повеяло таким ужасом, словно бы мне на спину положили кусочек льда. Однако я превозмог себя и невозмутимо ответил:
— Да, награда очень высока, но меня она не вдохновляет, я ведь уже богат, владею миллионами.
При этих словах я постучал по бумажнику.
— Хотел бы я на них посмотреть! — улыбнулся он.
— Ну, так я охотно сделаю вам это одолжение. Это вас, пожалуй, все-таки немного позабавит. Итак, поближе сюда! Вот, вот, вот и вот!
