— Братоубийство! — воскликнул Виннету, потрясенный чудовищным злодеянием. — Догоним его!
— Нет, — ответил я. — Вдруг Гарри еще жив? А если нет, мы должны его похоронить.
Гарри Мелтон еще дышал. Мы разорвали его рубашку и, как сумели, перевязали, стараясь остановить кровотечение. Через несколько минут к нему начало возвращаться сознание. Он увидел кровь и хрипло прошептал:
— Кровь… Откуда?..
— Это твоя кровь.
— Моя… Кто?..
— Твой брат.
Гарри закрыл глаза, а когда через несколько минут открыл их, гримаса невыносимой боли исказила его черты, и боль эта была не только физической. Собрав последние силы, он прохрипел:
— Будь ты проклят, Иуда Искариот! — Потом спросил: — Он оставил меня на вас?
— Вряд ли он рассчитывал на нас.
Неожиданно Гарри резко поднялся и спросил:
— Где мой сюртук?
— Да вот он! — И я подал ему сюртук.
Дрожащими руками Мелтон проверил нагрудный карман. Там ничего не было.
— Пусто! — простонал Мелтон.
— Что пропало?
— Деньги. Мешочек с деньгами.
— Чьи это были деньги?
— Мои, мои…
— Но ведь они были украдены, не так ли?
Он промолчал. Я повторил свой вопрос. Он опять не ответил. Потом прошептал:
— Черт бы побрал вас всех!..
Он изловчился, схватил свой лежавший на земле нож, который мы вытащили у него из-за пояса, и замахнулся на меня. Я резким ударом выбил нож из его руки. Он откинулся назад и стал шептать:
— Виннету… Шеттерхэнд… Собаки… Обманут… Томас… Иуда… проклятый Искариот… Месть… месть.
Это был уже полубред. Я спросил:
— Он забрал вашу часть денег Хантера?
— Да… денег Хантера.
— Но у него ведь и без того было много денег?
— Да. Много…
— А остальное у Джонатана?
— Джонатан… У него — все! Мы преследовали его до самого…
Он замолчал, потом продолжил:
— До самого Флухо-Бланко… Форт-Уайта…
— Где находится замок Юдит?
— Ее замок в пуэбло.
Он потерял сознание, а когда снова открыл глаза, уставился на меня и спросил:
— Кто ты?
— Вы меня отлично знаете.
— Да… Олд Шеттерхэнд… Виннету… Вы оба дьяволы… Оставьте меня в покое.
— Мы должны отомстить вашему брату.
— Отомстить… Отнимите у него деньги и принесите… — Вдруг он сжал оба своих кулака и почти твердо сказал: — Нет, нет… Пусть Томас убежит от вас! Я ничего не скажу! Идите к черту…
Это усилие стоило ему новой потери сознания.
Виннету спросил меня:
— Мой брат жалеет его?
— Признаться, да.
— Он этого не заслуживает. Он был диким зверем. Виннету больше жаль лошадь, и он хочет пристрелить ее.
Выстрел Виннету заставил Гарри Мелтона вновь очнуться, и он произнес:
— Кто стрелял? Скажите ему…
Не договорив, он опять потерял сознание и примерно через час закончил свой земной путь. К моему большому сожалению, без раскаяния в тяжелейших своих грехах.
Появились Эмери и Франц. Наутро мы похоронили Гарри Мелтона, завалив его тело камнями, после чего продолжили свой путь.
Глава четвертая
В ПУЭБЛО
Томас Мелтон мог находиться сейчас только где-то поблизости, поэтому мы повернули на юг, сократив тот путь, который наметили накануне. Нам предстояло проехать по краю Сьерра-Мадре через горы Зуни[95]. Едва мы миновали перевал, как небо, до того совершенно ясное, затянулось тучами, грянула гроза, но она прошла, и небо вновь засияло голубизной. Мы находились у истоков Литл-Колорадо.
К вечеру третьего дня после того, как мы похоронили Гарри Мелтона, Виннету сказал мне, что Флухо-Бланко уже близко. Шел очень сильный дождь. И из-за него мы не сразу смогли разглядеть силуэт всадника, застывшего на вершине холма, по склону которого мы как раз поднимались. Это был индеец средних лет. Он посмотрел на нас вполне дружелюбно и стал спускаться нам навстречу.
— К какому племени принадлежит мой краснокожий брат? — спросил я его.
— Я из племени зуни, — ответил он. — Откуда пришел мой белый брат?
— Из Акомы.
— А куда он направляется?
— Сначала к реке Колорадо, а потом дальше. Не знает ли мой брат, где здесь можно остановиться на ночлег?
— Если мои братья согласятся, я могу пригласить их в свой дом. Его крыша надежно укрывает от дождя, а огонь горит всю ночь.
Естественно, мы с радостью приняли это приглашение. Индеец поехал впереди, а мы — за ним.
— Зуни? Что это за племя? — спросил меня Эмери.
— Одно из самых многочисленных в этих краях, — ответил я. — Зуни очень свободолюбивы и считаются наиболее способными из всех пуэбло.
Вот и дом. Он оказался глинобитным, с тростниковой крышей. Рядом с ним находился загон для лошадей, куда мы поставили и своих животных. Внутри никаких перегородок не было. Наш хозяин, судя по всему, был прекрасным охотником. По стенам его жилища висели звериные шкуры, шкуры прикрывали и вход в дом. С лежанки в углу поднялась женщина, очевидно, жена зуни, и вышла из дома.
Индеец присел, чтобы разжечь огонь в очаге. Это нас удивило — обычно эту работу в индейской семье выполняла женщина.
Я полюбопытствовал:
— Как давно мой брат живет в этих краях?
— Сколько помнит себя, — был ответ.
— Тогда он должен хорошо знать реку Флухо-Бланко. Живут ли люди на ее берегах?
— Живут. И краснокожие, и белые люди.
— Как давно они там поселились?
— С очень давних времен.
