— Почему же ты тогда привел его сюда и желаешь, чтобы я рассказал свою историю еще и ему?
— Ты говорил мне, что во время рейса, куда бы я ни пристал вечером, я должен держать глаза и уши открытыми и справляться о твоей пропаже. И вот я открыл свои глаза и уши и привел к тебе этого человека, который, возможно, сообщит тебе важные сведения.
Исла резко вскочил, отбросив трубку.
— Это так? Ты можешь сообщить мне нужные сведения?
— Мой друг Хасан не перемолвился со мной ни единым словом, поэтому я не знаю, чем я могу тебе помочь. Спрашивай.
— Эфенди, если ты только сможешь сказать мне то, что я хотел бы услышать, я заплачу тебе так щедро, как этого не сможет сделать ни один паша!
— Я не требую никакой платы. Говори!
— Я ищу девушку, которую зовут Зеницей.
— Что ж, я знаю женщину, которая так назвала себя.
— Где? Где, эфенди? Говори скорей.
— Не мог ли бы ты сначала описать мне ее?
— О, она красива, как роза, и прекрасна, как утренняя заря; она благоухает, как цветок резеды…
Я прервал его движением руки.
— Исла бен Мафлей, это вовсе не то описание, которого я ждал. Говори со мной не языком жениха, а голосом рассудка! Когда она пропала?
— С тех пор прошло две луны.
— Не было ли при ней какой-нибудь вещи, по которой ее можно было бы узнать?
— О эфенди! Что же это должно быть?
— Какое-нибудь украшение: кольцо, возможно, цепочка…
— Кольцо, кольцо! Да! Я ей подарил кольцо, золотой ободок которого так тонок, словно он бумажный, но на нем укреплена прекрасная жемчужина.
— Я видел его.
— Где, эфенди? О, скажи это скорее! И когда?
— Сегодня, несколько часов назад.
— Где?
— Недалеко от этого места, не дальше, чем в часе пути отсюда.
Молодой человек опустился передо мной на колени и положил мне обе руки на плечи.
— Это верно? Ты не обманываешь меня? Ты не ошибаешься?
— Это правда, и я не ошибаюсь.
— Так пойдем. Вставай! Мы должны идти к ней.
— Не получится.
— Выйдет, должно выйти! Я дам тебе тысячу пиастров… две… три тысячи, если ты меня приведешь к ней!
— Даже если ты мне дашь сто тысяч пиастров, я не смогу тебя сегодня привести к ней.
— Когда же? Завтра? Ранним утром?
— Возьми свою трубку, зажги ее и садись! Кто слишком быстро берется за дело, тот медленно достигает цели. Мы должны посоветоваться.
— Эфенди, я не могу. Вся моя душа горит.
— Зажги свою трубку!
— У меня на это нет времени. Я должен…
— Хорошо! Если у тебя нет времени на разумные слова, то я пойду.
— Стой! Я сделаю все, что ты хочешь. — Он вернулся на свое место и взял из тазика тлеющий уголек, чтобы поджечь табак в трубке. — Я готов. Теперь говори! — потребовал он от меня после этого.
— Сегодня один богатый египтянин послал за мной, потому что заболела его жена… Он следил за мной все время, но женщина все же нашла время тихо шепнуть мне: «Спаси Зеницу!» Следовательно, таково ее настоящее имя, хотя хозяин дома называл ее Гюзель.
— Что ты ей ответил?
— Что я ее спасу.
— Эфенди, я люблю тебя. Тебе принадлежит моя жизнь! Он похитил ее и увез. Он захватил ее обманом. Пойдем, эфенди, мы должны идти. Я должен по меньшей мере увидеть дом, в котором ее держат в плену!
— Ты останешься здесь! Завтра я снова пойду к ней и…
— Я пойду с тобой, сиди!
— Ты останешься здесь! Знакомо ей вот это кольцо, которое ты носишь на пальце?
— Она очень хорошо его знает.
— Можешь ты мне одолжить его?
— Охотно. Но зачем?
— Завтра я буду говорить с нею и постараюсь устроить все так, чтобы она увидела кольцо.
— Сиди, это просто замечательно! Она сразу же догадается, что я нахожусь где-то поблизости. А потом?
— Расскажи сначала о том, что мне необходимо знать.
— Ты все должен узнать, господин. Наше дело — одно из крупнейших в Стамбуле. Я — единственный сын у отца, и в то время как он хозяйничает на базаре и присматривает за слугами, я совершаю необходимые путешествия. Очень часто я бывал по делам в Скутари [62] и увидел там Зеницу, когда она с подругой прогуливалась вдоль озера. В следующий раз я опять ее увидел. Отец ее живет не в Скутари, а в Черногории, а она иногда приезжала в этот город, чтобы навестить свою подругу. Когда же два месяца назад я снова приехал на то озеро, подруга исчезла вместе со своим отцом — и Зеница тоже!
Ее отец, храбрый Оско, оставил свои горы, чтобы найти своего ребенка хоть на краю земли, а я вынужден был поехать в Египет. Этого настоятельно требовали наши дела. И вот на Ниле мне повстречался пароход, поднимавшийся вверх по реке. Когда лодка, на которой я находился, скользила мимо него, я услышал, что на судне называют мое имя. Я посмотрел туда и узнал Зеницу, скинувшую с лица чадру. Возле нее стоял красивый, но угрюмый мужчина, который сразу же опять набросил ей яшмак [63], — больше я ничего не видел. С этого часа я ищу ее следы.
— Стало быть, ты не знаешь, добровольно или по принуждению она оставила родину?
— Конечно, ее увезли силой.
— Я доберусь до нее — в этом ты можешь быть уверен.
— А что потом? Хасан эль-Рейсан, готов ли ты взять эту женщину на свою дахабию?
— Готов, хотя я и не знаю человека, у которого она находится.
— Он называет себя Мамуром, как я уже сказал.
— Если бы он действительно был мамуром, то есть начальником провинции, то тогда он достаточно силен, чтобы погубить всех, если ему удастся поймать нас, — сказал капитан с очень серьезным выражением на лице. — Чикарма — похищение жены у правоверного — карается смертью. Друг мой Кара бен Немей, завтра ты должен продумывать каждый свой шаг.
Мы еще долго обсуждали план действий, а потом расстались, отправившись спать, однако я был убежден, что для Ислы бен Мафлея эта ночь окажется бессонной.
Глава 4
ПОХИЩЕНИЕ
Спать мы легли очень поздно, поэтому не было ничего удивительного в том, что я проснулся наутро не слишком рано. Может быть, я спал бы и дольше, если бы не пение цирюльника, который прислонился снаружи к входной двери и, казалось, хотел в мою честь использовать весь свой запас немецких песен.
Я разрешил певцу войти, желая немного поболтать с ним, и обнаружил в его лице очень добродушного, но легкомысленного парня, которого я, даже несмотря на всю свою любовь к родине, конечно, не обменял бы на моего бравого Халефа. Тогда я не мог представить, при каких неприятных обстоятельствах встречусь
